Содержание выпуска №1

"Может быть, нам суждено представить свету самые яркие примеры безумия, до которого способен доводить людей дух нынешнего просвещения; но мы же должны обнаружить и самую сильную реакцию этому духу: от нас нужно ожидать приведения к сознанию других начал, спасительных и животворных". В течение XX века мы с лихвой оправдали первую половину этого исторического прогноза, сделанного более столетия назад русским философом и публицистом Н.Н.Страховым: но возможно, что иначе и не могла бы исполниться ею вторая, оптимистическая часть. Самые главные истины человеческого существования нередко усваиваются только через опыт отхода от них, хотя это нисколько не умаляет заслуги тех, кто всегда "стоял около вечных истин и других призывал не отходить" /как определил В.В.Розанов основной характер творчества самого Страхова/. Мы слишком загипнотизированы сегодня постигшими нас бедами, а между тем та “реакция”, которую предсказывал Страхов, уже начинает утверждать себя, и не только в сознании одиноких мыслителей, но в самых различных слоях русского народа, даже среди тех, кто совсем недавно покорно следовал за духом времени". Конечно, это только начало, и победа русского духа над духом времени произойдёт, возможно, только в новом тысячелетии. Но она произойдет непременно, если мы сами не смалодушничаем и не подпишем свидетельства о гибели России" /к чему, порой, безответственно призывают иные "патриотические" публицисты. А пока, на исходе недоброй памяти XX века, мы должны в первую очередь ясно осознать и четко сформулировать те начала, за отход от которых нам пришлось заплатить такой дорогой ценой.

Сегодня часто вспоминают вопрос, который поставил современник Страхова, радикальный демократ" Н.Г.Чернышевский — знаменитый вопрос "Что делать?". Этот вoпpoc действительно сохранил свое значение и поныне, хотя давно потеряли всякий смысл рассуждения самого Чернышевского о "новых людях" / что не мешает современным радикальным демократам рассуждать о "новых русских" - во-истину, эти любители "новизны" катастрофически неспособны придумать ничего нового!/ Нo сейчас всем нам, просто русским людям, необходимо понять другое - понять, что правильный ответ на этот вопрос был дан очень давно и повторялся неоднократно: славянофилами и почвенниками, государственниками и евразийцами, от Н.Я.Данилевского, Н.Н.Страхова, Л.А.Тихомирова до И.А.Ильина, Н.С.Трубецкого, И.Л.Солоневича. Это был, конечно, самый общий ответ, под стать общности вопроса, но он как раз и составлял то главное, в чём сходились, при всех своих разногласиях, лучшие представители русской мысли.

Раскройте "Россию и Европу" или "Борьбу с Западом", "Монархическую государственность" или "Путь духовного обновления". "Народную монархию" или "'Исход к Востоку" - везде, сквозь разноголосицу мнений и суждений, светит, как путеводная звезда, эта основная идея русской самобытности.

Но чтобы понимать настоящий смысл такого ответа и уметь претворять его в конкретные дела, необходимо - и на это также указывали названные и неназванные выше русские мыслители - исполнить другой древний завет: познай самого себя, "ибо тот, кто самого себя не познал, не может, не умеет быть самим собой" /Н.С.Трубецкой/. Только достигнув национального самосознания, адекватного национальной самобытности, мы станем способны к творческим и целенаправленным действиям, реализующим неисчерпаемые возможности русского человека и русского народа, станем нацией в полном смысле слова. Национальное самоопределение, понимаемое как духовный, а не узко политический акт, составляет третий, после самобытности и самосознания, ключевой момент нашей "реакции", или русского возрождения.

Но прямому смыслу сказанного ясно, что это возрождение не может произойти без наших личных усилий. И потому, поняв сам принцип нашей "реакции", полезно вспомнить и ту "теорию малых дел", над которой так много и несправедливо смеялись еще в прошлом веке. Малое дело является таковым лишь само по себе, но понятое как один из элементов большого русского дела, оно становится необходимым и ничем не заменимым. Журнал "Русское самосознание" и задуман как такое малое дело, как одна из точек духовной кристаллизации в пока ещё весьма аморфной, распыляющей свои интеллектуальные силы среде мыслящих русских людей. Особенно в Санкт-Петербурге /где мы, естественно, и надеемся в первую очередь найти авторов и читателей "РС"/ остро ощущается отсутствие издания, посвященного "самому существенному из наших вопросов", как назвал Страхов вопрос о русской национальной самобытности и притом издания теоретического, не подверженного влиянию сиюминутной политической коньюктуры. Впрочем, теоретический характер журнала не означает отстранённо-рассудочного отношения к его основной теме, в духе пресловутого "россиеведення". Вера в Россию, в русский народ, в русского человека предполагается нами, но вера не слепая, а зрячая, чьё главное устремление прекрасно выразил когда-то христианский мыслитель: "верю, чтобы понять".

Сразу уточним: русская философская традиция должна интересовать нас не только как фонд уже готовых истин, но и как школа мысли, пройдя которую, мы могли бы самостоятельно подойти к разработке проблем русскою самосознания и русской самобытности. Сами эти понятия — имеющие характер "конкрета", органического сращения, скорее, элементарных /и фундаментальных/ понятий бытия, самости и сознания — не могут быть по-настоящему осмыслены в отрыве от общих принципов онтологии, антропологии и, в конечном счете, теологии, то есть в отрыве от целостного философского учения о мире, человеке и Боге. Без такого учения можно создавать квази-философские "заставки" для политических программ не более того. Поэтому читатель найдёт в нашем журнале не только работы, связанные с теми моментами нашего философского наследия, которые легко проектируются на плоскость современного сознания и его проблем, но и работы, связанные с основаниями философского мышления, нацеленные на восстановление подлинной философской культуры в России. Особое место займут здесь публикации тех русских философов XIX -- начала XX века/ Н.Г.Дебольский, П.Е.Астафьев, П.А.Бакунин, Л.М.Лопатин и другие/, которые по непонятным /или слишком понятным/ причинам по-прежнему лежат под спудом невежества и недоверия к самобытной русской философии.

Но русское самосознание нельзя сводить к созерцанию традиции, её пересказу и истолкованию. Наша мысль не должна оставаться лишь рефлексией над "мыслью помысленной", но обязана сама стать "мыслью мыслящей", живой мыслью, сопереживающей и постигающей бытие в его становлении. Поэтому "РС'" будет охотно уделять свои страницы оригинальным произведениям современною философского творчества всех тех, кому близка основная проблематика нашего журнала, обращая, конечно, внимание на "профессиональный уровень" предлагаемых работ, но, помня при этом, что философскую технику нельзя ставить выше философского духа, и что сегодня мы только начинаем восстанавливать русскую философию в России.

Другими словами, "Русское самосознание" открыто для национально и творчески мыслящей русской интеллигенции. Мы умышленно подчеркиваем это не слишком популярное в патриотических кругах слово. Ведь по своему первоисточнику в классической философии "интеллигенция", собственно, и значит "самосознание"; а если так, то мы твердо убеждены в необходимости русской интеллигенции, чья умственная работа исходит из коренных духовных инстинктов и интуиции русского народа. Осознав себя русской, наша интеллигенция сможет, наконец, найти потерянный смысл своего существования, найти самое себя, выделившись из технически полезной, по духовно второстепенной массы "пролетариев умственного труда". И только тогда жалкие потуги на "европеизм" или "американизм" уступят место способности творчески воспринимать и осваивать всё духовно значительное в культуре Запада.

Кстати, только что упомянутое различие "мысли мыслящей" и "мысли помысленной" было установлено одним из крупнейших европейских философов XX века — Джованни Джентиле, чьё творчество и чья трагическая /и героическая/ судьба заслуживают внимания всех тех. кому дорог идеал национального служения. Другими словами, "Русское самосознание" никоим образом не исключает, а, скорее, подразумевает интерес к изучению и усвоению опыта европейской мысли, "европейского самосознания", хотя бы ввиду общего корня русского и других индоевропейских народов. Мы надеемся, что наши публикации, переводы и аналитические статьи убедят читателя в возможности использовать подлинные достижения европейской философии. "Этот могущественный рационализм, это великое развитие отвлеченной мысли" в качестве одного из средств к "сознательному уяснению наших собственных духовных инстинктов" /Н.Н.Страхов/.

Слово "положительный" указывает, в данном контексте, на две основные проблемы, с которыми постоянно сталкивается патриотическое сознание. Во-первых, всякое самобытие должно быть понято, прежде всего, из самого себя, а не из инобытия. Вторичная рефлексия на "нерусское" бывает порою полезна и даже необходима для лучшею понимания "русского"; но упоение такой рефлексией является симптомом глубокого упадка национального самосознания.

Во-вторых, — и здесь мы переходим к более серьезной проблеме, — русское самосознание постоянно подвергается опасности внутреннего самоотрицания, более того, самоуничтожения. Это происходит каждый раз, когда русское самосознание пытаются облечь в форму, адекватную не русской самобытности как субстанции, которая открывается во множестве явлений, а лишь одному из этих явлений. Уже ранние славянофилы, при всех своих несомненных заслугах в деле выявления стержневого двуединства национальной самобытности и национального самосознания, пытались отождествить русскую самобытность только с её "старомосковским" проявлением. Для позиции ранних славянофилов /И.В.Киреевский, А.С.Хомяков, братья Аксаковы и другие/ есть, однако, то оправдание, что они еще жили в "петербургском периоде" русской истории, ещё не завершённом и уже поэтому не "совершенном". Здесь уместно вспомнить слова одного из самых глубоких русских философов, Павла Александровича Бакунина: "Всё, что прошло, стало действительно совершенным бытием. Время течет в прошлое, всякое существование, удаляясь от будущего, от чувственности ею смутной материи, переходит в духовную ясность своего вечного смысла". И действительно, мы способны постичь "вечный смысл", вечное значение лишь того, что прошло: мы начинаем понимать и ценить лишь то, что утратили. Поэтому гак фальшиво и стилизованно звучат сегодня повторения славянофильских филиппик в адрес петровской, имперской России; но не только они. На наших глазах ушла в прошлое и другая эпоха русской истории — советская эпоха, и мы начинаем понимать, что и она имела свой "вечный смысл", точнее, обретает таковой именно в силу того, что она завершилась. И недостойно русского самосознания разменивать этот смысл на утратившую всякий смысл "антикоммунистическую" фразу, недопустимо отрекаться от конкретного исторического проявления русской самобытности.

Именно этим принципом будет определяться наш выбор исторических исследовании и публикации, способных приоткрыть настоящее, бытийственное значение минувших эпох /а не представляющих огромные пласты нашей истории в виде какого-то "недоразумения" или "чёрной дыры"/. Что касается преимущественно критической рефлексии, то ей мы охотно отдаем нашу современность, которая, в отличие от прошлого, может сама за себя постоять.

В заключение хотелось бы наметить последний /не по значению, а в порядке перехода "от простого к сложному"/ момент в проблематике "РС". Весьма авторитетной в патриотических кругах, да и не только в них, является точка зрения, согласно которой вопрос о "сущности русского" давно получил свое окончательное решение, — эта сущность совпадает с Православием. Подобная "философия тождества" русского и православного имеет свою традицию, с которой связаны имена ряда выдающихся русских мыслителей и многих святителей Православной церкви. Всё это заставляет относиться к данной точке зрения со вниманием и уважением, но значит ли это, что она является безупречно верной'?

Подчеркнем: все эти соображения являются лишь приглашением к серьезному разговору о соотношении русского самосознания и православного богосознания. В процессе такого разговора на эту и другие темы, разговора, который непременно будет проходить на страницах нашего журнала, мы, возможно, сумеем сделать шаг к построению столь необходимого сегодня русского воззрения, имеющего прочные корни в русском прошлом и крепкий живой организм в настоящем. В этом и состоит главная задача нашего журнала.