Пушкинские чтения
в Русском философском обществе

 

Александр Цыцулин

Очень русский кинофильм¹ 

Рассуждения на два голоса² по поводу фильма

БАРЫШНЯ-КРЕСТЬЯНКА

Людям просто напоминать надо почаще, что люди они, что русские,
одна кровь, одна земля.

Андрей Рублёв (в одноименном фильме А.Тарковского)

Пересказывать Пушкина – грешно, пытаться передать обаяние фильма – смешно. Но позвать смотреть – это стоит попробовать.

Критиковать при желании можно всё: повесть – за жанр мелодрамы, то есть за отрыв от социальных проблем, Пушкина – за фабулу, экранизацию – за лишние сцены. Но в любом деле главное не то, против чего ты, а за что, поэтому ниже будут подчёркнуты лишь лучшие стороны фильма.

Расстарались и поработали на славу все: сценаристы, режиссер, актеры, художники, оператор, композитор. Получился удивительно гармоничный, очень красочный фильм с яркими и нежными картинами природы, красивыми и внешне и душевно героями. Оператор не жалеет солнца на свои сюжеты, а вместе с режиссером и художниками строит фильм не просто умело, а созвучно духу произведения, порой заимствуя композиции известных картин знаменитых русских художников. В общем, красота – важная отличительная черта фильма.

Да, красиво, и это истинно русская красота, а не абстрактная. Как говорил художник Илья Глазунов, “дух всегда национален, как национально понятие о красоте. История доказала, что чем более национален художник, тем он более интернационален в высшем смысле этого слова... Интернационального искусства не существует, есть только национальное искусство.”

Прекрасно поработали сценаристы А.Житинский и А.Сахаров (он же режиссер). Умело вложили авторский текст в уста героев, использовали и другие произведения Пушкина (пяток цитат из “Романа в письмах”, тема беседы из неоконченного наброска “На даче” и др.); отлично стилизовали отсутствующие в маленькой повести диалоги. Прелестна сцена, про которую Пушкин сказал “читатели избавят меня от излишней обязанности описывать развязку”. В фильме она не только не лишняя, а мастерский финальный аккорд. Очень радует, что сценаристам хватило смелости и таланта даже на текст последнего письма Алексея, про которое сам Александр Сергеевич сказал лишь, что оно написано “самым чётким почерком и самым бешеным слогом”.

Герои фильма говорят изумительным слогом, порой используя пословицы вроде “Не так живи, как хочется, а так, как Бог велит”, “Вот тебе вместо пряника”, “Чего хотели, на то и налетели”... События в фильме развиваются на ненавязчивом фоне исконно русского быта: мы видим и труд (крестьяне косят, куют, пасут, шьют), и народные игры (городки, горелки, чиж). Короче – фильм соответствует пушкинской патетике

Там русский дух... Там Русью пахнет!

Смотрится фильм легко и весело, просто любуешься и красотой и тщательностью проработки деталей, позволяющей погрузиться в эпоху. Даже “любимую песню

Капитанская дочь,
Не ходи гулять в полночь”

создатели фильма извлекли из ранних редакций “Барышни-крестьянки”.

Очаровательна ирония, которой насыщены многие сюжеты, например:

- где Лиза, изображая “дуру безграмотную”, лукаво поглядывает на своего Пигмалиона;

- где она объясняет своей воспитательнице значение слова проказы: “это такие... с усами!”;

- где старший Берестов на высказанную Муромским надежду, что, мол, по мнению Сенатских ведомостей, дороги в России скоро будут приведены в порядок, отвечает: “По исчислению философических таблиц – лет через пятьсот!”.

В целом фильм очень добрый, и эта доброта всюду – и в отношениях героев между собой, отношении их к природе да и в отношении авторов к героям.

Да, наши русские фильмы – добрые, и, как отмечают парапсихологи, активно снижают уровень подсознательной агрессии зрителя, даже когда по форме они – боевики (это про “Белое солнце пустыни”, не про сегодняшние). Известно, что наши праславянские предки поклонялись Добру, и русскому народу присуща всепобеждающая и всепоглощающая доброта, незлобивость, добродушие, даже где-то во вред себе.

Но герои фильма при всей их доброте – не слабохарактерные всепрощенцы; как говорит старший Берестов (В.Лановой): “Под рукой князя Кутузова бил Али-пашу и под Рощуком, и в Слободе, а потом, вместе с Михал Илларионычем – в Россию, заступать пути Бонапарту”.

Лучшие картины фильма – те, где молодая пара героев (актеры Е.Корикова и Д.Щербина) вместе в кадре, да те, где Лиза делится с Настей (Е.Редникова) своей радостью после свиданий. Любовь – вот сила, на которой держится всё. И велики заслуги и талант актеров: они все – и Народные, и без титулов, – несут заряд этой вселенской любви. Не зря композитор В.Комаров подчеркнул, что не сразу сумел достичь требуемого режиссером предельного выражения любовного томления. Кстати, о титулах и премиях. Фильм получил Гран-при, а Е.Корикова – приз за роль в этом фильме на фестивале “Киношок”, а призы НИКА за 1995 год получили художники и композитор. Не скажу про все премии, но главный приз за фильм – это точно – надо было дать “Барышне-крестьянке”! И режиссура, и игра исполнителей главных ролей – великолепны. Был ещё приз за роль второго плана – его тоже надо было бы дать актёрам, творившим этот фильм, только трудно выбрать между Е.Редниковой и Л.Куравлёвым. Всем творцам фильма мы, зрители, говорим, как это звучит в нём, – “огромное вам спаси-и-ибо!”.

Да, любовь; но она многолика, и любовь к Родине и у Пушкина, и у авторов фильма – на видном месте³. (Тем, кто за словом любовь видит лишь взаимоотношение двух человек, следует вспомнить, что всякая любовь основана на самоотдаче, любовь – это может быть жалость, может быть восхищение, но главное – глубокое сопереживание вплоть до самопожертвования.) Много стоят пушкинские слова “куда нам по-английски разоряться, быть бы нам по-русски сытым”, “У Григория Ивановича дури английской много” (в исполнении В.Ланового) и “На чужой манер хлеб русский не родится!” (в исполнении Е.Жарикова – очень приятно, что эти важные слова говорит глава Гильдии российских киноактёров). Ну и просто блестяща реплика, абсолютно в пушкинском духе, хотя её и нет в повести: “Далась вам эта Civilisation d'Europe! У России свой путь!”.

Теперь можно подытожить: хотя экранизация великого произведения – дело трудное, и в нём должны проявиться одновременно и новизна и созвучие духу первоисточника, авторы фильма “Барышня-крестьянка” блестяще справились со своей задачей, и фильм можно считать выдающимся произведением искусства по обоим этим признакам:

• гармонии формы и содержания благодаря опоре на красоту, доброту и любовь, заложенные в повесть Пушкиным;
• новизне трактовки знаменитого сюжета.

Если красота и гармония фильма для непредвзятого зрителя очевидны, то о новизне следует сказать особо. Фильм заметно подчеркнул вторую важную внутреннюю опору художественного произведения – патриотизм. Пушкин с глубокой симпатией относится к Муромскому, называет его мой англоман, и, казалось, что это просто лёгкий каприз – быть не галломаном, как все, а выбрать другой, но тоже западный, пример для подражания. Такое восприятие повести, когда лирико-романтический мотив считается не просто главным, но практически единственным, – было типичным. Авторы экранизации сумели – не искажая пушкинских образов – показать наносной характер этой западной шелухи и устойчивый патриотизм героев, у одних – стихийный, у других – глубоко осознанный. Слова старшего Берестова, обращенные в фильме к Муромскому, целиком могут быть повторены многими зрителями: Каюсь, вижу теперь, что Вы глубоко русский человек!

Патриотическая направленность фильма “Барышня-крестьянка”, выраженная и в теме вообще, и в конкретных мыслях, звучит очень современно. Например, слова “Отечество забыло даже настоящие имена своих избавителей... Жалок народ, для коего прошлое не существует”. Это чуть-чуть – и в правильном направлении! – подправленная большая цитата из пушкинского же “Романа в письмах” (в фильме – от лица старшего Берестова). Сделанная правка не случайна, она очень осмысленна и целенаправленна, потому что написанное Пушкиным “… мы забыли. Жалкий народ!” имеет завершённую возвратную форму, и как бы закрывает пути к покаянию и исправлению, а предложенный авторами фильма вариант такие движения души стимулирует (важный принцип педагогики). В этой “мысли вслух” слышна не только боль за теряемую ныне славу Отечества, но и прямой упрёк хулителям маршала Жукова и желающим вообще вычеркнуть советский период из истории России. Поэтому отрадно видеть, что сегодняшние герои любимых актёров – явные соотечественники их прежних героев, как Берестов и Варавва (“Офицеры”) у Ланового, как Муромский и Колокольников (“Живёт такой парень”) у Куравлёва.

Нельзя не сказать о наградах. Приз НИКА в декабре 1996 года (за успехи в 1995 г.) в целом за кинокартину, за лучшую мужскую роль и за режиссуру был дан фильму “Особенности национальной охоты” – произведению, диаметрально противоположному “Барышне-крестьянке”, в котором есть сатира типа “черный юмор”, но нет души: он не содержит и не вызывает у зрителя ни любви, ни сострадания, ни восхищения, ни покаяния. Сатиру нужно оценивать по отдельной номинации, но и в её рамках надо различать разумный подход (“Гараж”, “Тридцать три”) от пасквильного (“Небеса обетованные”, “Особенности национальной охоты”). Ведь не случайно в народном понимании не совпали понятия лучший кинофильм (“Белое солнце пустыни”) и лучшая кинокомедия (“Бриллиантовая рука”). В прессе мелькнули отголоски дискуссии, в которой недовольный кинодеятель обвинил академиков НИКА в некомпетентности, но это ошибочное утверждение – квалификации у них достаточно. Но культура – это вера, определяющая стереотип поведения, плюс образование. Признавая образованность этих судей, следует понимать, что они просто не приемлют русской культуры в целом.⁴ Отметим, что патриотизм любого народа вовсе не означает отказа от чужого в сфере образования, но полагает твёрдость в отстаивании своих культуры, веры, границ. Эти понятия – культура и границы следуют именно в таком порядке: будет воля к сохранению своей культуры – будут крепки и границы. Русский патриотизм имеет ещё одну, осознанную более ста лет назад, особенность: за словами “У России свой путь” стоит противопоставление русской духовности Западу с его мещанской бездуховностью, путь России – это всестороннее развитие народа при главенстве духа (культуры), а не материи (цивилизации). Поэтому распределение премий НИКА показало только одно: среди судей было много интернационалистов, для которых гротеск на грани мазохизма полезней, чем – с их точки зрения – чересчур русский фильм, и которые именно эту-то претензию на национальную самостоятельность и не простили авторам фильма.

Этот фильм не просто про любовь, он служит укреплению любви в наших душах, поддержанию её на той высоте, когда она уже не только состояние, а и потребность действовать. Как кому под силу – но действовать. Именно об этом действии говорил Ф.И.Тютчев:

Из переполненной господним гневом чаши
Кровь льётся через край, и Запад тонет в ней.
Кровь хлынет и на вас, друзья и братья наши! -
Славянский мир, сомкнись тесней...

“Единство, – возвестил оракул наших дней, -
Быть может спаяно железом лишь и кровью...”
Но мы попробуем спаять его любовью, -
А там увидим, что прочней...

Весь фильм “Барышня-крестьянка” и есть такое действие его авторов, направленное на спайку русского народа с помощью любви. Он несёт огромный заряд красоты, доброты, патриотичности и любви, который еще долгие годы будет доставлять эстетическое наслаждение русским людям, помогать подъёму их самосознания и служить, конечно, не единственной, но – опорой в их вере в силу духа, самодостаточность и благую судьбу русского народа.

Послесловие⁵   

В связи с юбилеем А.С. Пушкина возник поток публикаций, где, как сетует академик Лихачёв, имя Пушкина понапрасну тревожит каждый, кому не лень. И многие критические произведения и киноинтерпретации он считает кощунственными. К сожалению, академик не привёл примеров, какие произведения хорошие, а какие – нет.

Зато в 1998 г. по инициативе академика Лихачёва были изданы “Этюды о Пушкине” С.Л.Франка, который, надо понимать, тревожит имя Пушкина не напрасно. К нашей теме относится этюд “Пушкин об отношениях между Россией и Европой”, написанный в 1949 г. С.Л.Франк приходит к выводу, что в русском гении уживались явное западничество и почвенничество. Этим званием “почвенник” вместо гордого слова патриот Франк “наградил” Пушкина, зацепившись за одну строку Отечество нам – Царское село. Множество цитат из статей и писем Пушкина (исключающих случайность оценок) показывают его “несомненное западничество”, его “бесконечную далёкость от славянофильской точки зрения”, презрение к отечеству за его техническую и культурную отсталость. Не имеет смысла воспроизводить все цитированные западнические мысли и слова Пушкина, достаточно сказать, что он называл потрясения крестовых походов благодетельными, и даже критикуя чрезмерное западничество Чаадаева, сам считал великим предназначением и целью (!) России всего-навсего спасение Европы от нашествия диких и безкультурных татаро-монголов.

Весьма характерно, что для обоснования “почвенничества” Пушкина Франком используются примеры из художественного творчества Пушкина и лишь в малой мере – из переписки. И какой же вывод делает Франк, видя эту двойственность? Он обнаруживает у Пушкина “гениальную способность к синтетическому, примиряющему противоположности восприятию”. Ещё немного, и либеральные интеллигенты, самозабвенно выполняющие западные идеологические заказы, сделают Пушкина идеологом вестернизации России. Можно сказать, что Франк хитрее Синявского, пытавшегося с помощью “Прогулок с Пушкиным” разрушить национального кумира. Франк же, исполняя Пушкину гимны, переставляет акценты, перекраивает образ Пушкина так, чтобы попытаться развернуть Россию от самодостаточности в духовном плане к самопеределке на западный манер.

Что же можно возразить Франку? Цитаты все верные, да взять их из писем Пушкина можно было бы и больше. На самом деле надо провести чёткую границу между творчеством и бытом. Памятуя слова Пушкина из письма Жуковскому “глас лиры – глас народа”, следует признать, что то, что не “глас лиры”, то есть не творчество, то не обязано быть “гласом народа”, и Пушкин, изливая душу в поэзии и прозе, был патриотом, плоды же чистого разума его порой уводили в западничество. Здесь уместна такая аналогия. Критикуя выступление Достоевского на Пушкинском празднике, К.Леонтьев писал: “Пока г. Достоевский в своих романах говорит образами, то, не смотря на некоторую личную примесь или лирическую субъективность во всех этих образах, видно, что художник вполне и более многих из нас – русский человек. Но выделенная, извлечённая из этих русских образов, из этих русских обстоятельств, чистая мысль в этой последней речи оказывается, как почти у всех лучших писателей наших, почти вполне европейскою по идеям и даже по происхождению своему”.

Здесь важно, что и сам Пушкин знал ранжир этих вариаций: он писал Вяземскому, благодаря его за стихи: “Ныне каждый порыв из вещественности драгоценен для души”. В связи с этим различием подходов Пушкина к своему художественному творчеству и к обмену почтой полезно вспомнить идею Н.Н.Страхова, развивавшуюся в наше время М.Л.Анчаровым, о том, что человек не всегда является самим собой, а лишь в моменты творчества.

Поэтому, в отличие от Франка, уравновешивающего западничество и – скромно так им сказано – почвенничество Пушкина, следует считать, что главное жизненное дело его – художественное творчество – было глубоко русским, патриотичным, и именно оно должно тщательно сохраняться, изучаться и развиваться русской культурой.

Итак, можно согласиться с академиком Лихачёвым во-первых в том, что возникающие на пути этого изучения и развития “легкомысленное отношение к Пушкину, ерничанье над ним”, – отрицательная черта состояния культуры нации. Во-вторых, действительно, лучше иметь меньше произведений, но лучшего качества. Но качество произведения субъективно, и с точки зрения не либеральной и демократической, а патриотической, представляется, что рассмотренный этюд Франка мешает, а фильм Сахарова “Барышня-крестьянка” – помогает укреплению русского национального самосознания. С горечью приходится признать, что усилия космополитов, усердно исполняющих волю победителей по удушению России во всех аспектах – политическом, экономическом, культурном – не пропадают ни в большом, ни в малом: этого действительно хорошего, русского фильма нет на прилавках магазинов видеофильмов, они завалены западной продукцией; русские фильмы отсутствуют в видеопрокате и в предложениях по перезаписи. Поэтому и распространяется лучший за последние годы русский фильм партизанским способом, что соответствует поведению нации, хотя и побеждённой в холодной войне, но не сломленной, и не желающей отказываться от своей культуры.

Примечания:

1    Статья написана в 1996 г. по свежим впечатлениям о фильме и его участии в конкурсе на приз НИКА, но не была опубликована, хотя и предлагалась ряду изданий (в том числе газетам “Правда” и “Комсомольская правда”) – следует полагать, что из-за противоречия основному потоку публикаций, принижающих фильм, как, например, в “Комсомольской правде” от 9.01.97 г. Все примечания и послесловие – 1999 г.

2   Эти “два голоса” – конечно, не дискуссия с хулителями фильма – так как перепечатка их негативных эмоций и терминологии пользы русскому самосознанию не принесёт. Это диалог с позиций русских “человека чувствующего” (допустимо сказать – женского склада; текст выделен шрифтом) и “человека анализирующего”.

3   Вопрос о патриотизме Пушкина, казалось бы, и не надо обсуждать, но либеральная интеллигенция ворошит его и сейчас. Об этом см. послесловие к статье.

4   Не случайно один из академиков НИКА Белинский спустя несколько месяцев после раздачи призов 1996 года с телевизионного экрана признал, что фильм Сахарова ему не нравится, хотя он его и не видел.

5   Выступление на заседании РФО 27.01.99 г.