Содержание выпуска №7

Пролог.

В переломный для Российской истории момент в 1991 году Учитель сказал мне: «Всё. Говоря языком Маяковского, трамы теперь идут по капитализму. Мне-то что, я - православный, а вот вам придётся искать новый нравственный стержень». В первый момент я удивился, испытав чувства, схожие с теми, что были у Ходжи Насреддина, когда звёздностранствующий дервиш послал его искать свою веру. Не моё дело было разбираться в том, какому общественному строю лучше соответствует православие, и вообще – зависит ли религиозная вера от государственного устройства. Зато я вспомнил своих предков - и православного деда, воевавшего с германцем в первую мировую войну, и коммуниста отца, воевавшего с ним же в Великую Отечественную войну. Много чего ещё вспомнил, и понял, что искать свою веру мне не надо - она во мне всегда была. Конечно, не только во мне, а в огромном количестве людей, и эта вера - патриотизм.

Сущность патриотизма.

Ощутив патриотизм как собственный нравственный стержень, естественным стало осознанно разобраться - что же это такое, и, конкретно, русский патриотизм сегодня. И определить его нужно было не только конструктивно, но и путём сравнения с антиподами. Эту тему обсуждали философы и политики, писатели и публицисты. В.Даль определяет его как любовь к отчизне, в словаре Ожегова патриотизм определён как преданность и любовь к своему отечеству, народу. Некоторые высказывания мало вносят в понимание явления: ну и что из того, например, что «патриотизм – это объединяющая каждую нацию сила»? С другими мнениями трудно согласиться в полном объёме. Например, «Патриотизм – это цельное и настойчивое чувство любви к своей родине, с готовностью жертвовать ей, делить невзгоды, но со служением не угодливым, не поддержкою несправедливых притязаний, а откровенным в оценке её пороков, грехов и в раскаянии за них». Это мнение Солженицына, им «неоднократно повторенное на общественных встречах по многим областям и везде всегда принятое с пониманием» [1]. Первая часть в основном правильная, а вот начиная с «но» текст отражает не только гордыню автора определения, но и неспособность его отличить Родину от власти. Поэтому не очень верится в принятие этой формулировки «всегда и везде». Гораздо ближе к душевному настрою большинства русских людей слова другого писателя - Валентина Распутина, сказанных им в своём Манифесте [2]. Его мысли и чувства, не затуманенные эмиграцией, обладают внутренней гармонией, хотя и не содержат слова «патриотизм»: «Когда говорят о природной лености русского человека, я вздрагиваю так, будто меня ожигают кнутом: посмотрели бы вы на этого «лентяя», изнемогавшего от надсады, чтобы и государство поднять, и детей сохранить и вывести в люди. Дело не в подневольном труде…Теперь нашлись баталисты, которые и ратную службу в Великую Отечественную описывают как службу рабскую. Люди прекрасно понимали, что за Россию, за свою Россию, можно заплатить и чрезмерную цену». Твёрд в вопросе о патриотизме и митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн: «Сильное Отечество – это слава народа, униженное и поруганное – его горечь и срам, защита – святой долг каждого гражданина. Великая Отечественная война явила миру пример поразительного единодушия народов России в святом отношении к родине… Перед лицом смертельной угрозы иноземного порабощения были напрочь отвергнуты иудины лозунги о “проклятии патриотизма”, ”поражении собственного правительства” и прочие космополитические изуверские выкладки. Великая трагедия раскрыла глаза даже самым закоренелым русофобам и “общечеловекам”, наследники которых, впрочем, и поныне пытаются внушить нам, что патриотизм – низменное, ”животное” чувство»[3]. При сопоставлении этих взглядов на патриотизм бросается в глаза, что всем ясно – это чувство имеет много градаций, в том числе – как положительных, так и отрицательных.

Не останавливаясь на дальнейшем цитировании и разборе многочисленных высказываний о понятии патриотизма, следует привести сформулированное ещё в XIX веке мнение философа и педагога Н.Г. Дебольского [4,5]. Он выделяет четыре составляющие народного духа: порода (этнографическое единство), язык (лингвистическое единство), религия (конфессиональное единство) и государство (политическое единство). И после этого разделения на части следует синтез: вопрос о национальности человека – это вопрос о его духовно-нравственном состоянии.

Выделяя общее в определениях патриотизма, следует констатировать главное: это атрибут духа, а не материи. В свете «поиска веры» естественно дополнить простое определение из толкового словаря тем, что фундаментом этого атрибута духа является вера человека. Можно говорить о вере «в творческую силу русского народного духа» [6], но, пожалуй, лучше сказать, что философия патриотизма основана на вере в самодостаточность и благую судьбу своего народа. Такая вера, разделяемая большинством нации, даже при наличии разнообразия в вопросах религиозной веры, способна превратить любое государство в очень устойчивое образование, эффективно реагирующее на каждый «вызов Истории».

Антиподов патриотизма (тоже являющихся атрибутами духа) нужно выделить два: эгоизм и космополитизм. Эгоизм есть вера в самодостаточность и благую судьбу личности, космополитизм - радеет обо всём человечестве. Забота о судьбе человечества гуманна, но идеологическая платформа космополитов реализует призыв Нильса Бора «способствовать устранению предубеждений», так как «смешение народов в результате эмиграций или завоеваний имеет важное значение для прогресса человеческой цивилизации.»[7]. Любопытно, что эти два антипода патриотизма легко смыкаются и превращаются в союзников, отличающихся лишь активностью, кругозором и клановыми связями. Союз этот легко просматривается в декларации «общечеловеческих ценностей». В отличие от обоих своих антиподов патриотизм полагает неприемлемость смерти нации даже под благовидным предлогом вливания её в «общечеловечество».

Сейчас в России в тяжёлом состоянии находятся все четыре упомянутые части народного духа. В плане безопасности страны можно рассмотреть и большее количество основ общественной жизни, как это делает журнал «Национальная безопасность и геополитика России», выделяя научно-техническую, экономическую, экологическую, энергетическую, общественную, генетическую и другие виды безопасности. Каждый русский патриот, признавая важность остальных частей, в силу своих образования и привязанностей может делать акцент на какой-либо одной составной части народного духа. Например, есть мнение, что «с позиции национальной безопасности именно экономика России является сегодня её наиболее слабым звеном»[8, 9]. В ряду патриотических исследований по экономике России выделяется книга [10] «Почему Россия не Америка». В ней на основе географических особенностей России показывается, что «Любое производство на территории России характеризуется чрезвычайно высоким уровнем издержек. Эти издержки выше, чем в любой другой промышленной зоне мира… В первую очередь это происходит из-за слишком сурового климата – производство, да и просто проживание в России требует большого расхода энергоносителей… Самая бережно хранимая тайна последних лет – тайна об истоках кризиса. Тайна о коренной несовместимости нашей экономики с мировой… Так что, если мы хотим выжить – то придётся восстановить экономическую границу страны, а нет – “входим в мировой рынок” ещё дальше и “углубляем реформы” ещё глубже. Развязка не за горами». Автор этого экономического исследования, не злоупотребляя идеологией, исходя из чистой практики, показывает исключительность русской цивилизации и недопустимость её смешения с западной цивилизацией без угрозы исчезновения. Кстати, планы Запада в отношении численности населения России достаточно откровенны и циничны: Дж. Мейджер считает, что достаточно 50 миллионов русских людей для вывоза сырья на Запад, М. Тэтчер – что достаточно и 15 миллионов [10]. И всё-таки экономический подход к патриотизму – это тактический подход, даже если экономика рассматривается с учётом дальней перспективы. Более общий, стратегический подход должен осуществляться с позиций геополитики и философии.

Ниже сделана попытка обсуждения нынешнего этапа жизни русского народа в плане кризиса российской государственности. Почему именно государства, а не других частей народного духа? Потому что нельзя носить воду в решете – бесперспективно заниматься вопросами демографии, языка и даже экономики, если разрушена оболочка, сосуд, в котором может храниться и развиваться народ со своими духовностью, культурой и хозяйством. Проводимый ниже анализ будет опираться на рассмотрение печатного слова потому, что печатное слово – главное отражение общественных идей. Маркс был прав, утверждая, что идея может стать материальной силой, когда она овладевает массами. Хотя и исходил из неверной мысли «бытие определяет сознание». На самом деле сознание определяет бытие (конечно, с учётом того, что человек – не бог). Усиление роли слова в наше время отражает черты наступившей эры информатизации общества.

Весьма распространено мнение, что государственного патриотизма в России нет. Солженицын утверждает [1], что его «в сегодняшней России нет и в помине». Другие публицисты даже сокрушаются [12]: «Убей меня бог, я совершенно не могу понять, почему из российской жизни совершенно ушло такое понятие, как патриотизм». Всем им, и маститым писателям, и всем остальным гражданам России надо понять, что патриотизм русского народа никуда не делся. А если его не видно, то это означает только одно: Россия (СССР) потерпела сокрушительное поражение в «холодной войне» и победители осуществляют «бархатную» оккупацию нашей Родины. Может быть, кто-нибудь и спросит: зачем им эта оккупация? Так ответ очень прост: любой победитель в любой войне всегда получает с побеждённой страны контрибуцию. И сейчас, как бы ни прикрывали разруху в России камуфляжем «кризиса», совершенно ясно, что деньги и сырьё уходят из страны не в никуда, а к победителям для их обогащения, для возврата с процентами вложенных в разрушение России средств.

Как и при всякой оккупации, всё население побеждённой страны делится на три категории: мирное население (старые, пассивные, немощные и юные), пособники оккупационного режима (полицаи) и противостоящие ему (партизаны). Так и сейчас в России каждый политически активный член общества, особенно наделённый какой-либо властью, в соответствии с его целями и делами может быть отнесён либо к полицаям (если он не патриот), либо к партизанам (если он патриот). Эти роли в политике обычно хорошо выражены, и отказаться от игры политикам редко удаётся: например, на Западе «заинтересованы в том, чтобы новые русские продолжали править в России как можно дольше, как можно глубже затягивая страну в пропасть нищеты, как можно методичнее уничтожая её оборонный потенциал. Запад ясно дал понять этим господам, что покинуть Россию им не удастся, пока не будут демонтированы ВСЕ ядерные ракеты. Ради этой цели и создан мощный механизм удержания новых русских в пределах РФ. На каждого из этих господ давно уже выписан ордер на арест. Этот ордер лежит под сукном и не попадает в сводки Интерпола лишь до того момента, пока указанный господин активно исполняет свой долг по уничтожению России.»[11].

Естественно, что русский патриотизм является главным врагом оккупантов и их полицаев, и утверждение «никакой угрозы российский патриотизм ни для кого не представляет» [12] выглядит предельно наивным (если не вредным). Развеять такие иллюзии можно разными путями. Среди них прекрасный памфлет [13], в котором комментируются советы германского эксперта Бомсдорфа петербургскому объединению «Яблоко». «Что касается понятия “патриотизм” – говорит специалист по партстроительству, – то я полагаю, что будет неверным, если “Яблоко” сделает его составной частью своего имиджа. Патриотизм сейчас – это синоним “государственности” и “великой державы”. Однако эти понятия никоим образом нельзя отнести ни к просвещённым, ни к прогрессивным… Я считаю, что лозунгу “Россия была, есть и будет!” в “Яблоке” делать нечего... такие лозунги только сбивают с толку избирателей, поскольку являются фирменными знаками других партий, имеющих совершенно иные, чем “Яблоко”, цели». Конечно, цели полицаев совершенно отличны от патриотических, они отражают цели оккупантов, хотя и не совпадают с ними полностью - в силу меньшей активности и агрессивности. Совершенно ясно, что германский помощник российских «демократов» навязывает понимание просвещения и прогресса в рамках доктрины Нильса Бора. Из этой инструкции полицаям, за которую они искренне благодарили эксперта, совершенно ясно, что российская государственность мешает просвещённому прогрессу Запада.

Факторами, представляющими угрозу альянсу, являются:

«Этнополитические, террористические, экономические и социальные противоречия в Европе, рост национализма, нарушение прав человека, угроза независимым средствам информации, фальсификация выборов, расизм, шовинизм, антисемитизм, распространение оружия массового поражения. Наличие ядерного оружия у любых стран, в т.ч. России – реальная угроза для НАТО».

Фундаментальными положениями доктрины НАТО являются:

• сохранение американского присутствия в Европе;

• совершенствование ядерного и обычного вооружений, в т.ч. тактических ракет, базирующихся в Европе и нацеленных на всех, подпадающих под приведенное определение источников угроз.

Ракеты НАТО могут обрушиться на Россию, если им покажется, что у нас «нарушают права человека» или зажимают независимое (от русского народа, надо понимать) телевидение, или возникнут «экономические противоречия» (интересно – какие?), или – смертный грех – заговорят о русском национализме.

Военная мощь НАТО и США, направленная на Восток, не сокращается, хотя военная доктрина США [19] и констатирует, что «по окончании холодной войны в 1993 г. глобальная угроза США отодвинулась, и России (или враждебной США коалиции с её участием) потребуется более 10 лет, чтобы восстановить военную силу». Используя это своё преимущество США параллельно с наращиванием ракетно-космических сил развивает концепцию «стратегической мобильности» – быструю переброску войск и информационную войну, в первую очередь – против России. Информационная война по разработкам ВС США – это комплексное воздействие на системы государственного и военного управления противника с целью парализации их действий, перенацеливание сил противника против него самого и недопущение аналогичных действий со стороны противника.

Сомневающимся во враждебном отношении Запада к России полезно ознакомиться с аналитическим обзором, подготовленным агентством НАМАКОН [20]. Приведём лишь одну цитату из этой серьёзной работы – выдержку из выступления Билла Клинтона на закрытом совещании Объединённого комитета начальников штабов 25.10.1995, где он огласил такой программный документ:

«Последние десять лет политика в отношении СССР и его союзников убедительно доказала правильность взятого нами курса на устранение одной из сильнейших держав мира, а также сильнейшего военного блока. Используя промахи советской дипломатии, чрезвычайную самонадеянность Горбачёва и его окружения, в том числе и тех, кто откровенно занял проамериканскую позицию, мы добились того, что собирался сделать президент Трумен с Советским Союзом посредством атомной бомбы.

Да, мы позволили России быть державой, но империей будет только одна страна – США».

Что касается Ельцина и других «друзей Клинтона», то их роль прекрасно описана в хорошо иллюстрированной документами книге с символическими названием «Измена» [21]. В этой в целом полезной просветительской книге есть два важных изъяна: нет аналогичной квалификации дел Горбачёва и есть несерьёзная надежда на выход из кризиса с помощью Лужкова. О Ельцине можно сказать много, но достаточно акцентировать внимание на том, что сходя с трона он просил у народа прощения за то, что не успел сделать, а не за то, что сделал.

Явное непризнание поражения России в холодной войне достаточно распространено даже среди патриотично настроенных российских граждан (напр., [26]). Оно является следствием двух причин: морального осуждения советского (в их терминологии «тоталитарного») строя, и желания считать свои прошлые действия лишь положительными явлениями. Здесь налицо двойная мораль: коммунистов обвиняют в грехе разрушения, ссылаясь на строки из Интернационала «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…», не признавая такую же греховность и в современных разрушителях - российских революционерах-антисоветчиках. Для такого образа мысли характерно мнение И.Р.Шафаревича, приведённого в прекрасном сборнике его статей последних лет [27]: ясно формулируя, что «русофобия теперь стала государственной политикой и идеологией СМИ, захваченной “малым народом”», а перестройка была революцией и победой «малого народа», он пытается детально обосновать несущественность зарубежного влияния в этой победе. В этом же ключе рассуждает В.Кожинов, полагающий, что «Едва ли верно и представление о том, что крах 1991 года был по своей сути поражением в «холодной войне», хотя последняя, несомненно, сыграла весьма и весьма значительную роль… Но, как представляется, нет оснований считать «западническую» интеллигенцию решающей силой, те или иные действия которой привели к крушению СССР. Решающее значение имело, пожалуй, бездействие почти 20 миллионов членов КПСС»[28]. В последнем рассуждении присутствует ненавязчивая подмена действующих лиц: западническая интеллигенция отнюдь не единственная сила в холодной войне, и никто и не пытается свалить всю вину за поражение Росси на неё. И, тем не менее, неоправданное принижение русскими патриотами её роли в информационной войне Запада с Россией обычно обусловлено таким же негативным отношением к советскому строю. Вместе с тем мысль о снижении сопротивляемости народа – снижении уровня пассионарности – весьма важна: это и есть та самая слабость организма, о которой говорил И.А.Ильин.

Патриотизм всегда считался конструктивным явлением, и ныне, в ходе политических дискуссий и подчёркнутых размежеваний, можно встретить показательные обвинения в «лжепатриотизме», в «псевдопатриотизме» и даже в «симуляции патриотизма». И всё же, если захотеть, то на почве патриотизма могут примириться граждане с разными взглядами на нашу внутреннюю экономику. Поэтому И.Р.Шафаревич подчёркивает, что «как будут сочетаться симпатии к коммунизму с национальным русским сознанием – вопрос не только настоящего, но и нашего будущего» [27]. Признаки готовности к поиску компромиссов на почве патриотизма со стороны приверженцев коммунистической идеологии уже наметилось [29], чего пока нельзя сказать о монархистах [14, 25, 30]. Всем российским патриотам полезно помнить завет митрополита Иоанна, считавшего провокационным стремление отвлечь русских патриотов на бессмысленные споры, целью которых является попытка сорвать духовное возрождение России. Сегодня особенно актуален его призыв [3]: «Знайте, русские люди: те, кто считает революцию 1917 года катастрофой, и те, кто хочет в нашей недавней советской истории видеть прежде всего светлые стороны, – вам не о чем спорить!».

Расщепление взглядов в России ныне проявляется в основном в вопросе выбора образца для подражания в хозяйственной жизни. Однако споры на эту тему редко включают рассмотрение причин расхождения взглядов. Характерно, что самый яркий анализ причин современного положения России часто дают не философы и экономисты, а публицисты, особенно близкие к становому хребту нации – военно-промышленному комплексу [31]. В этой книге, казалось бы, посвящённой оборонной технике – морской, авиационной и космической – главное внимание уделено людям, роли личностей в истории – да, именно во множественном числе! Автор применяет к настоящему моменту мнение Л.Н. Гумилёва о роли субпассионариев в истории Руси [32]: «”гостомыслы”, пожалуй, виноваты больше других, так как они жертвовали своей родиной и жизнью своих соплеменников ради своих корыстных интересов». Автор книги о современных русских людях и русском оружии смело заявляет: «Давайте с Вами, читатель, твёрдо уясним, что нет на самом деле никаких правых и левых, а есть абсолютно иное деление людей – на истинно пассионарных и гармоничных личностей и исчадий дьявола, субов». Эта классификация имеет схожую внутреннюю сущность с использованным выше делением граждан (в первую очередь – политиков) оккупированной страны на мирных жителей, партизан и полицаев. Соотношение военных технологий западного и советского оружия, рассматриваемое в книге [31], в данной статье не обсуждается. Отметим лишь, что стратегическая оборонная инициатива (СОИ), известная как «звёздные войны», названа блефом правильно. Но это был блеф не для Советского правительства, как считает автор, а для простых американских налогоплательщиков. Американцы вряд ли согласились бы отдать десятки миллиардов долларов на мифическое с точки зрения обывателя информационное превосходство. А на «оборону» – отдали. Действительной целью СОИ было создание новых информационных технологий для завоевания мирового господства с помощью нового информационного оружия, главной технической базой которого стало космическое телевещание и интернет. Суть же происшедших в России событий автор понимает правильно: «Я знаю: битву за Империю мы проиграли в умах… Мы рухнули лишь из-за продажности и разъязвлённости правящих верхов. Причина нашей национальной катастрофы – нематериальна. Она коренится в утрате Духа, здоровой иерархии и наследия предков. Разрушители нашей страны использовали тактику кнута и пряника, поставив народ перед дилеммой: или ад тоталитаризма, или светлый мир свободы». На этот пропагандистский ход автор [31] даёт развёрнутый ответ:

«Не говорите нам, что если не этот извращённый мир – так обязательно «стукачи», лагеря и очереди. Мир, как и Бог, триедин, и русский витязь в древних преданиях останавливался пред распутьем из трёх дорог, а не на развилке. У нас есть третий путь. К Третьему Риму. Наш разум давно вырвался из ложной дилеммы “либо казарма и обкомы-обкомычи – либо шоумены, мафиози и банкиры”. Ведь и брежневский социализм, и западный рынок есть ни что иное, как две стороны одной медали. Оба они – царство низкой материи, толпы, субпассионариев, недочеловеков и серости, ненавидящих всё истинно духовное, истинно героическое, имперское. Наш путь – не влево и не вправо, а прочь, к Царству Духа и тысячелетней славы!» В этой страстной тираде звучит мысль о родстве капитализма и социализма на основе их общего материалистического взгляда на мир, противного русскому самосознанию. И это уже достаточно глубоко осознано [33].

В нынешнем российском телевидении беда не только в частностях, а в главном: полицаи сумели законодательно закрепить своё право дебилизации народа, переделке его на свой вкус.

Противостоять пропаганде, организованной с Запада и «стабилизирующей российский кризис», патриотам удаётся в основном только с помощью печати – газет, журналов, книг. Здесь не место для обзора, упомянем лишь лидера патриотической периодики – журнал писателей России «Наш современник», который публикует современную прозу, поэзию и публицистику. Все разделы журнала патриотичны, и достаточно назвать лишь имена В. Распутина, Д. Балашова, С. Куняева, А. Проханова, чтобы дать понять, что в плане патриотизма в литературе на страницах журнала всё в порядке. Но, осмелюсь сказать, главная ударная сила журнала – публицистика. Лидеры этого жанра в журнале - С. Кара-Мурза, В. Кожинов, А. Казинцев, С. Куняев, К. Мяло, И. Шафаревич, Е. Стариков (большинство статей журнала написаны актуально, патриотично, умно). Глубокий анализ основ общественной жизни и внутренних причин широкомасштабных российских событий этими авторами на голову выше всего, что тиражируется в России заметным тиражом. Современные события классифицируются публицистами в философском и геополитическом аспектах не как «кризис», а как цивилизационный слом. Высокой оценки заслуживает постоянное стремление журнала к объединению различных ветвей патриотических сил: на его страницах публикуются монархисты и коммунисты, живущие в столицах и далеко от них, и даже за границей, люди, болеющие душой за Россию – все представители духовной оппозиции. Суть этой оппозиции не в противостоянии власти, а в неприятии «бархатной» оккупации России победителями в холодной (информационной) войне. Весьма показательны слова главного редактора журнала Станислава Куняева: «Мы считаем наш журнал таким маленьким форпостом, объединяющим культурную, историческую и политическую волю той части интеллигенции, которая не относится к “прорабам перестройки”, которая никогда никуда не уедет, поскольку вся их жизнь – история, будущее, настоящее – связана с Россией» [35]. Такое объединение особенно ценно сейчас, когда размежевание является главной чертой общественной жизни.

Русский патриотизм сегодня – это духовный стержень российских граждан, ведущих партизанскую войну в условиях «бархатной» оккупации России, побеждённой в холодной (информационной) войне. Он основан на вере в самодостаточность и благую судьбу русского народа и трезвом анализе политического и экономического положения страны. Патриоты ищут и находят ответы на главные вопросы современности.

Первый вопрос: как и почему Россия потерпела поражение в холодной войне?

1. Противник оказался сильнее в информационной войне.
2. Главным оружием информационной (холодной) войны является телевидение.
3. Поражение произошло сначала в умах людей, а потом – в политике и экономике.
4. Наша слабость отчасти связана с определённой фазой этногенеза, когда пассионариев стало мало, в частности, из-за катастрофической потери их числа в Великой Отечественной войне.
5. Наша слабость усугубляется разлагающим влиянием космополитической прослойки.

Второй вопрос: что нас ждёт? Люди хотят быть оптимистами и надеются на улучшение жизни, на выход из кризиса. Но одни полагают, что лучшая жизнь в России наступит благодаря развитию «реформ», а другие – что вопреки «реформам». Для реализации оптимистических надежд русского народа необходимо проведение иных реформ – в сознании людей.

Третий вопрос: что делать? Понимая, что мы находимся не на предпобедной фазе партизанской патриотической войны, можно наметить некоторые пути деятельности во имя реализации оптимистического взгляда на судьбу русского народа:

России необходимо широкое признание и осознание простого факта поражения нашей страны и потребности для неё встать с колен. То, что наша страна на это способна, видно и по резко увеличившемуся потоку патриотической литературы, и по наметившейся тенденции в экономической жизни. Об этом в преддверии думских выборов 1999 г. мне говорил Алексей Ламанов, московский предприниматель, заботами которого по железным дорогам России бегают капитально отремонтированные поезда и выходит в свет наш журнал «Русское самосознание». Он сказал: «Мы, русские промышленники, сейчас интенсивно вкладываем средства в технологическую основу производства, мы восстанавливаем и строим. Современный русский промышленный капитал наращивает мускулатуру и скоро (пожалуй – к следующим выборам!) будет готов к победе и отстранению от власти соглашателей на подчинённую Западу роль России».

Можно было бы обсудить меру оптимизма в этой мысли или точность прогноза, но главное – не это, а тенденции и определяющие их желания, которые и приведут к русской национально-освободительной революции (хочется надеяться, что мирной). Точнее, – ко второму её этапу, то есть не просто к выходу из экономического кризиса, а к прекращению выплаты контрибуций победителям в холодной войне, к выходу из под власти «незримого коллективного императора долгов», из под гнёта «бархатной оккупации». Первый же её этап ещё важнее, так как лежит в области духа, а не материи, и должен состоять в повороте самосознания подавляющего большинства народа России, включая правящую и кино-телевизионно-газетную элиту, к государственному патриотизму.