Капитализм, демократия и удобная бакалейная лавка Ральфа

Габриель Алмонд и Сидней Верба, несомненно, отдавали себе отчет в изъянах мексиканской электоральной системы и убедительно показали, что сами мексиканцы прекрасно все понимают. Однако в своей классической работе они без колебаний включили Мексику в число действующих демократий. Как выразился один мексиканский обозреватель, «364 дня в году у нас демократия, и только один день — во время выборов — ее нет». Не идеально, но в целом не так уж плохо. Конечно, голоса «против» подсчитываются в Мексике далеко не лучшим образом. Но зато политические лидеры, как правило, проявляют внимание и заботу: они, замечает Мартин Нидлер, «выясняют желания потенциальных избирателей, решают их проблемы и создают себе репутацию», а поскольку «идеология мексиканского правящего класса достаточно расплывчата и обтекаема», т;шантливого диссидента скорее кооптируют в ряды элиты, чем подвергнут остракизму и гонениям. Роберт Скотт тоже считает, что «способность примирять интересы, которую демонстрирует мексиканский политический механизм, просто поразительна»10. Итоги выборов в Мексике заранее известны, но во всех прочих отношениях люди остаются свободными, и правящая партия отвечает на протесты не антидемократическими репрессиями, а попытками переманить оппонентов на свою сторону, показать, как она заботится о благосостоянии граждан и так далее.

Власти Гонкоига традиционно прислушивались к бдительной и влиятельной деловой элите, которая, в свою очередь, помогала удерживать население в состоянии послушания, относительной удовлетворенности и политической апатии. Но в 1984 году было подписано соглашение о передаче в 1997 году колонии Китаю, и прежней апатии как не бывало: противники соглашения открыто выступали, создавали группы протеста, собирали подписи, устраивали массовые демонстрации и угрожали эмиграцией. Авторитарные власти подавили бы протест и посадили зачинщиков в тюрьму. Но власти Гонконга повели себя иначе. Они выслушали противников, постарались успокоить их и привлечь на свою сторону, согласились с некоторыми их требованиями и позволили оппозиционерам претендовать на должности в правительстве. Если оппонент преуспевал в этом качестве, правительство делало очередной шаг и заменяло какого-нибудь сторонника «жесткого курса» аполитичным профессионалом11.