Джон Мюллер
План книги
Затем я обращаюсь к демократии.
В главе 6 демократия определяется как форма правления, подразумевающая непременное и постоянное (хотя и не обязательно равное) взаимодействие интересов. На мой взгляд, демократия возникает там и тогда, где и когда люди на деле отказываются использовать насилие для смены власти, а власть предоставляет им полную свободу делать это любыми другими способами. Перемены в демократическом государстве зависят не столько от выборов и законотворческого процесса, сколько от общественного давления, осуществляемого в разных формах. Я считаю, что в принципе возможно (хотя, вероятно, не нужно) поддерживать эффективную демократию вообще без выборов. Демократия — такая форма правления, при которой люди свободны (одинаково) стать политически неравными. И сна работает именно в силу того, что основана не на политическом равенстве, активном участии граждан в управлении и главенстве большинства при всеобщем согласии, а на политическом неравенстве при существенном уровне апатии: активное меньшинство правит, а большинство с этим соглашается. Обладая такими свойствами, демократия смогла преодолеть потенциальный дефект, считавшийся теоретиками прежних времен очень опасным: она привлекла богатых, а не оттолкнула их.
В заключение я сравниваю демократию с ее конкурентами и показываю, что, несмотря на всю свою реальную неприглядность, демократия выше (хотя, разумеется, бесконечно далека от совершенства) по эффективности управления и подбору лидеров. Кроме того, она лучше учитывает интересы меньшинства. При демократии меньшинство тоже часто ущемляется, но, в отличие от других форм правления, она, как правило, сотрудничает с ним, чтобы исправить положение, и часто добивается замечательных успехов ааже с крохотными меньшинствами, вызывающими неприятие и презрение большинства. Наконец, сила демократии в том, что она рассчитывает на реальные возможности людей и не требует от них сверхъестественного.
В главе 7 сделана попытка проанализировать некоторые последствия несовпадения между идеальным образом демократии и реальностью. Я начинаю с идеалов равенства, общественного согласия, активной и просвещенной гражданской позиции и прихожу к выводу, что эти требования к демократии, теоретически вполне допустимые, практически невыполнимы. Невозможно, например, представить, чтобы рядовой фабричный рабочий обладал таким же политическим потенциалом, как его директор или, скажем, газетный обозреватель. Более того: подобная постановка вопроса сама по себе способна породить всеобщее разочарование, а между тем теоретики и реформаторы постоянно побуждают граждан сравнивать прискорбную реальность демократии с ее идеализированным образом.
