Борис Адрианов
РОССИЯ: РОДИНА И НАЦИЯ
(
к проблеме народного духа)"Кто из людей знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нём" (I Кор.2,
II).
1.
Нация или Родина, племя (раса) или Отечество, Народ или язык (менталитет, национальная культура) - что первично в этих двуединствах или дихотомиях? Русские создали Россию или Россия творит русских, как Америка американцев? Люди создали язык или он всегда с ними со дня сотворения Адама, а потому, развиваясь по собственным законам, он формирует их своеобразие? То же самое можно спросить о складе ума (менталитете), культуре и т. д.Что связывает эти двуединства между собою в одно целое? Это сейчас далеко не праздный вопрос. Все более явственно в наше сознание внедряется мысль о приоритете России над русскостью, всё настойчивее пропагандируется тезис, что можно быть патриотом России, не будучи русским националистом.
Большая часть историков и публицистов, писавших на эту тему, отдавала предпочтение России, почти не касаясь русской нации как таковой
:Справедливости ради надо отметить, что до какого-то времени судьба России и судьба русского народа не разделялись. "Откуда есть пошла Русская земля, кто в Киеве первое начал княжить и откуда Русская Земля стала есть" - писал летописец. Тут всё едино. Русская земля - родная земля для русских; и в дальнейшем, пока Киевская и Московская Русь были Православными Царствами, земля была синонимом народа. Еще А.С.Хомяков употреблял этот образ: "Русской Земле была чужда идея
, какой бы то ни было, отвлеченной правды, не истекавшей из правды христианской". Со времён Петра I идеал "Святой Руси", соединявший Родину и Народ в одно целое, отошел на второй план, а на первый вышла Великая Россия, явно в ущерб приоритету русскости и даже православности. Славянофилы как-то попытались снова соединить в одно целое Отечество и Народ, но после них наметились две тенденции, которые можно назвать, если пользоваться современной терминологией, патриотической и националистической. Для одной - на первом месте стоит Родина. Россия, Российская Империя, СССР, Российская Федерация, Держава, наконец "месторазвитие" или просто Государство с большой буквы. Для другой - на первом месте стоял и стоит русский народ. Это как бы две крайние тенденции, с существенно разными приоритетами.Конечно, традиция, соединившая в себе патриотизм и национализм, никогда не прерывалась. Её мы видим и в литературе, и в философии, и в искусстве, и в жизни. Сознательно или бессознательно это слияние выражается в словах: Матушка Русь, златая Русь, Русь уходящая и даже Русь советская. Но полнокровного развития в силу ряда причин эта традиция не получила. Напротив, две крайние тенденции развились очень сильно, чему в немалой степени способствовала революция, а для некоторой части русских людей - эмиграция. Эмигранты, лишившись Родины
, были вынуждены многое пересмотреть и передумать, хотя не всегда в лучшую сторону.Правда, далеко не во всех случаях любовь к народу, чувство кровного своего с ним единства, называют национализмом, а любовь к Родине, верность ей - патриотизмом; но это именно так, все другие определения запутывают дело и нередко вызваны побочными обстоятельствами, в частности, страхом перед обвинением в национализме. Наше единство с народом имеет глубокие корни и разнообразные формы проявления; сила этого единства и степень его осознанности, конечно, различны у различных людей. Так же обстоит дело и с патриотизмом, понимаемым как единство с родиной. Выражая глубоко внутреннее состояние человека, сила такого единения может стать для кого-то и роковой - но по сути своей она животворна и благодетельна для человека. Другими словами
, национализм и патриотизм не являются чем-то второстепенным в нашей жизни, но составляют самую её суть или, по крайней мере, важнейшие элементы. И потому необходимо понимать формы проявления единства человека с народом и Родиной, правильную взаимосвязь патриотизма и национализма, понимать опасность их разделения.Рассмотрим для этого две крайние тенденции: сугубо патриотическую и сугубо националистическую.
2. Первая тенденция представлена шире, богаче, полнее.
"Нет выше звания, как монашеское, и да сподобит нас Бог надеть когда-нибудь простую ризу чернеца... Монастырь ваш - Россия. Облеките же себя умственно ризою чернеца и, всего себя, умертвив для себя, но не для нее, ступайте подвизайтесь в ней" /Гоголь/.
"Существует ли Россия, как некое единство, более глубокое, чем все разделяющие интересы её человеческого состава, есть ли в мире единый лик России и что значит для мира выражение этого лика? Имеет ли она сказать свое слово во всемирной истории? "/Бердяев/. И у него же:
"Русское государство давно уже признано великой державой...
но... дух России не может ещё диктовать народам тех условий, которые может диктовать русская дипломатия. И если народы Запада принуждены будут, наконец, увидеть единственный лик России и признать её призвание, то остается ещё неясным, сознаем ли мы сами, что есть Россия и к чему она призвана".Иван Ильин: "Россия есть организм природы и духа—Россия есть живой организм: географический, стратегический, религиозный, языковый, культурный, правовой и государственный, хозяйственный и антропологический... Духовный организм России создал свой особый язык, свою литературу и своё искусство".
К этому направлению примыкают и почти все иностранцы, писавшие и пишущие о России, кроме, может быть, ярых русофобов, которые, однако, и к историкам-то относить грешно. Так В. Шубарт в своей работе "Душа Востока" писал: Из духа ландшафта вырастает народная душа. Он чеканит в ней постоянные национальные свойства. В бесконечных непересеченных, широких равнинах человек отдаст себе отчёт в своей ничтожной малости и потерянности, величаво и тихо смотрит на него вечность и тянет его прочь от земли... так зарождаются религии".
Из этих слов однозначно следует, что русских создала Россия, её просторы, равнины и реки. Правда, вместе с русскими живут и башкиры, и татары, и много других народов, и не ясно, почему они не сделались русскими.
Подобное понимание подсказывает и другой вывод: в Америке должна зародиться новая религия или хотя бы уж обязательно новая нация:
американская или североамериканская. Шубарт пишет: "Америка является во всех отношениях примером волшебных чар пространства, зависимости души от земли. Американский континент... обладает силами создавать новый тип из этой смеси крови, причем тип, явно отличающийся от тех народов, чью кровь он воспринял".Однако правда заключается в том, что американцев как нации нет, кроме, разумеется, индейцев. Быть американцем - это лишь быть подданным США. Не зародилось там и новой религии. Более того, налицо чрезвычайная пестрота "религий", какую, может быть, больше нигде не встретишь, причем уравненных между собой в правах. И если что и рождает Америка, так это спиритизм, "летающие тарелки", которые потом разлетаются по всему миру, сатанинские культы, гангстеризм и особый экспансионистский дух, который мы называли прежде "империалистическим" и путали с имперским, хотя подлинное его название - мондиализм.
Те, для кого Родина, Россия, страна, держава всегда стоит на первом месте - и полностью заслоняет народ, неизбежно приходят, как ни странно, к тону, что начинают сомневаться в России и даже осуждать её. Они ставят перед ней исторические, мессианские, религиозные и культурные задачи "всемирного" масштаба, а потом строго спрашивают и сурово порицают за невыполнение. Не менее сурово и беспощадно, а главное, несправедливо,
они судят и о русском народе. Николай Бердяев ещё до революции писал: "Русский народ не хочет быть мужественным строителем, его природа определяется как женственная, пассивная и покорная в делах государственных. Он всегда ждет жениха, мужа, властелина... Русский народ - самый аполитический, никогда не умевший устраивать свою землю".Нередко за такой позицией скрывается оправдание собственной судьбы, собственных ошибок, политиканства и утопизма; иногда - горечь изгнания или эмиграции, а порою обыкновенное недомыслие. Подобные патриоты нередко становятся врагами своего народа, своей родины, хотя внешне и не отрекаются от России. Как правило, какое-то зло - большевизм, советская власть, коммунизм, а ранее деспотизм, крепостничество и прочее - застилают для них весь горизонт, закрывают весь свет и, можно сказать, заменяют врага рода человеческого, придавая их ненависти религиозный характер. "Большевизм - небывалое в истории, единственное, предельное зло - сатанизм" - утверждал Мережковский, и не он один.
Вместо ценности нации (народа) и родины на первое место тогда подчеркнуто выдвигается что-то другое; свобода, культура, язык, цивилизация, человечество. " Свобода дороже родины" - заявлял тот же Мережковский, добавляя: "Да, конечно, я откажусь от России советской, но не откажусь от свободы". Или Георгий Адамович: "Конечно, ни патриотизм, ни любовь к родине не есть самые высокие ценности человека... патриотизм - только этап... его можно пройти, миновать и остаться живым";
"столица русской литературы не Москва, а Париж... Мы вывезли русский язык". В том же лагере и Бунин: "Россия предала Христа за тридцать серебреников, за разрешение на грабеж и убийства, и погрязла в мерзости злодеяний и всяческой нравственной пакости".У так называемой "третьей эмиграции" всё это выражено особенно ясно, хотя порою и возникает сожаление о содеянном, как у В.Максимова и А.Зиновьева. Но и последний на вопрос: осталось ли в русском народе что-то сугубо национальное? - даёт ответ, типичный для закоренелого эмигранта:
"Веками отработанная способность унижаться и унижать других, способность приспособляться к мнению других, способность угождать и требовать того же от других".
Характерно для эмигрантов делить Россию на две части, говоря о "России зарубежной" и "России подсоветской" и т.п. Но Россия одна, как одна мать, родина, отчизна, национальная культура. А потому подобное разделение рано или поздно кончается отрицанием России, ненавистью к ней: "Как сладостно Отчизну ненавидеть и страстно ждать её уничтоженья". Всё это должно заставить задуматься патриотов "только России" над уязвимостью своей позиции, над слабостью этой позиции перед испытанием временем и жизнью.
Вообще говоря, любая эмиграция, отказавшись от национализма в пользу "чистого" патриотизма, вырождается, а эмигранты, в той или иной степени, превращаются во врагов собственного народа. Самое печальное, что при этом они пускают метастазы и на родину, где появляются "внутренние эмигранты", причем исключительно злобные.
Пример
- небезызвестный Сергей Волков, для которого "подлинная национальная, государственная традиция сохранилась лишь в эмиграции, люди же, впитавшие в себя яд советчины, неизбежно являются духовно-интеллектуальными инвалидами". И далее свалены в одну кучу: диссиденты-патриоты (В.Осипов, И.Шафаревич) и диссиденты-космополиты (А.Синявский), "легальные" патриоты (И.Глазунов, В.Солоухин, В.Распутин и др.), "новые патриоты" (Н.Павлов, В.Аксючиц, М.Астафьев) и т.д. И как итог: "только... русские белые эмигранты являются ныне хранителями истинно патриотических ценностей".Конечно, внутренние эмигранты рождаются и сами по себе, то ли вследствие мутации в национальном организме, то ли по каким-то другим причинам. Таким "мутантом" был у нас А.Герцен, о котором Достоевский писал: "Герцен не эмигрировал, не полагал начало русской эмиграции. Он и ему подобные так прямо и рождались эмигрантами, хотя большинство их не выезжало из России".
3. Теперь обратимся к другой крайности: безоговорочному приоритету нации по отношению к Родине. Иван Солоневич отмечал, что многие исследования о России написаны "так, как если бы мы в целях самопознания стали бы изучать: квартиру, в которой судьбе было угодно разместить нас на постоянное жительство, соседей, которыми судьбе было угодно нас снабдить, окружающий ландшафт, систему отопления и дыры в крыше. Жилец этой квартиры, с его талантами и темпераментом, привычками и формой носа, как-то остался вне внимания исследователей... Были такие-то и такие-то географические, климатические, экономические и прочие явления, обстоятельства и даже
законы - вот они-то автоматически создали Империю Российскую. А жилец? Жилец тут не при чем". Солоневич считает: "История страны должна... быть биографией народа".Это уже совсем другой подход. Но и у него есть определенная слабость. Логически он ведет к тому, что русский везде и всегда русский, даже в эмиграции на чужбине. Россию он носит с собой, точнее, в себе. Допустим, что носит. Но, во-первых, явно не всю, а во-вторых: надолго ли останется Россия в его душе живой реальностью или же станет только воспоминанием, грезой, чем угодно, но только не подлинной Россией - Родиной?
Иллюстрацией к сказанному может служить выступление М.Цетлина в Париже, в двадцатые годы: "Каждый русский есть вся Россия. Россия - это миллионы русских, с их прошлым и настоящим. Из бесконечных устремлений
(И.Ильин). Но разве это верно именно и только для русского человека? А вот прот. С.Булгаков: "Русский народ по природе своей не морален; а вне веры - он ничто... у него отсутствует и мускулатура воли и последовательность культуры и дисциплины".Следует уточнить, что эмиграция - причина не только русофобии; у немца она ведет к германофобии, у француза - к франкофобии и т.д. Неимперский немец Карл Юнг, швейцарец по гражданству, так писал о своем народе: " В немцах есть какие-то особые глубины, чудовищным образом противоречащие их прежним высоким достижениям... Ни одна нация не знала такого глубокого падения, как немцы; никто, кроме немцев, не запятнал себя до такой степени, и понадобится труд многих поколений, чтобы смыть этот позор".
4. Что есть Россия для русского? Россия - это то единственное место в мире, где русский человек чувствует себя русским во всей возможной полноте и неповторимости.
Связь человека с Родиной - особая связь; это связь Антея с землей, без которой он теряет силу народного духа, перестает ее выражать в своей жизни, творчестве, волевой устремленности. Замечу: это принципиально отличается от того, что говорили евразийцы о связи человека с месторазвитием.
Говоря о связи человека с землей, на которой он проживает, надо помнить, что помимо несомненно существующей адаптации человека к кормящему ландшафту и обусловленной этим органической связи человека с
его месторазвитием, существует еще и особая харизматическая связь человека с местом его рождения и проживания. Это возможно именно в силу наличия особого народного духа, при котором месторазвитие становится Родиной, а население - народом. Не менее важно и то, что, покидая Родину, человек сохраняет свои племенные (расовые) черты, при определенных условиях - веру, менталитет, язык и прочее; но он теряет способность выражать народный дух. Народная харизма действует на человека только на родной земле, хотя этого и не происходит автоматически с каждым, кто родился и живёт на родине предков; но тех, кто покидает Родину, неизбежно покидает народный дух. Потому-то изгнание у многих народов считалось и считается самым страшным наказанием. Ностальгия по Родине и есть ощущение утраты этой народной харизмы.Отсюда то особое отношение к эмигрантам, вернувшимся после долгого отсутствия на родину, какое испытывают к ним люди, надолго свою землю не оставлявшие. Какая-то жалость,
чувство, подобное тому, какое мы испытываем к калеке, чувство матери по отношению к женщине, не способной иметь детей. И это в лучшем случае, потому что нередко с этими людьми соединяется какой-то тлетворный дух, который от них уже по-настоящему отвращает. Именно этот тлетворный дух толкнул Солженицына на советы по отделению от России неславянских народов, а попросту - по её развалу. Русскому человеку, живущему в России, такое просто не могло бы придти на ум.Как тут не вспомнить ленинские призывы из эмиграции
"желать поражения собственной стране" в тяжелейшей войне с Германией? Наиболее радикальные идеи и документы в нашем террористическом и революционном движении XIX века вырабатывались в эмиграции, в частности, у Михаила Бакунина и Нечаева. Вспомним, что казни Карла I в Англии предшествовали призывы к казни английской королевы (Елизаветы I) со стороны протестантов, эмигрировавших из Англии ещё на столетие раньше. Словом, куда ни посмотри, всюду одно и тоже.5. По предмету обращённости все наши рассуждения, размышления, учения и т.п. могут быть разделены на три группы. К первой группе относятся
те, которые обращены к сердцу, индивидууму или шире - к жизненному началу человека. Вторые обращены к его уму, творческому субъекту, шире - к сущностному началу человека. И, наконец, это те, которые обращены к духу человеческому, к его личности, шире - к личностному началу триединства человека.Конечно, все три начала человека имеют дух, разум и сердце, но на первом плане всегда стоит что-то одно. В личностном начале именно дух первичен и являет собой то, что в сущностном начале представляет ум (разум), в жизненном - сердце (чувства).
Через разумение (понимание) приходит к человеку знание, в том числе знание смысла и цели жизни; правды - справедливости; устроения
мира;иерархии ценностей; знание места и чина всего на свете, на небе и на земле, в мире видимом и невидимом и т.д.Сердцем человек обретает веру, надежду, любовь, мир и покой, радость, чувство незримого присутствия, примиренность человека с собой и другими людьми.
Через дух личность обретает честь и достоинство, становится способной на подвиг,
мученичество, юродство, страстотерпничество; обретает благородство, прозорливость, проницательность и т.д. Поскольку мы сейчас касаемся знания, точнее, самопознания, то следует подчеркнуть, что через дух мы постигаем самих себя или становимся сами собой; обретаем свою неповторимость, уникальность и то же время универсальность личности.Сказанное о духе человеческом относится ко всем его проявлениям, включая и национальную "ипостась", в которой именно через народный дух национальную харизму народ обретает себя как народ, становится русским, французским, германским народом.
О народном духе у нас говорили и говорят довольно часто, хотя больше вскользь и как о чем-то само собою разумеющемся. Развернутого или хотя
бы подробного учения о нем нет ни у кого. Остановимся на некоторых характерных высказываниях.Ф.М.Достоевский: "Наша задача - создать себе новую форму, нашу собственную, взятую из почвы нашей, взятую из
народного духа и из народных начал... Русская идея, может быть, будет синтезом всех тех идей, которые с таким упорством развивает Европа в отдельных своих национальностях".Н.А.Бердяев: "То, что совершалось в недрах русского духа, перестаёт уже быть провинциальным, отдельным и замкнутым, станет мировым и общечеловеческим... дух России
- вселенский дух... Россия призвана быть освободительницей народов... Эта миссия заложена в её особом духе".Г.П.Федотов; "Национальное самосознание есть непрерывно раскрывающийся духовный акт, смысл которого есть постижение в судьбе и духе народа того... что Бог думает о нём в вечности
".В.Г.Распутин: "Если нация..
. жива - к чему же тогда и обратиться для её собирания, излечения и мобилизации, как не к национальному духу, где же искать опоры, как не в национальном достоинстве и национальной совести".Как всё в высшей степени живое, народный дух
не поддается рационалистическому истолкованию, хотя про него можно сказать, что он есть здесь и здесь, а вот тут его нет. Так, он присутствует в героях и вождях, в нашем мужественном противостоянии бесчестию, низости, русофобии и прочему. Он придает неповторимый характер нашим творческим свершениям, как в личной сфере, так и в государственном строительстве.Он отличает нашу историю от истории других народов. Он же привел нас к Христу; но не надо отождествлять его с той особой духовностью человека, которая в Церкви связывает нас со всей сферой Божественного. И до того,
как мы стала христианами, мы обладали народным духом - национальной харизмой.Национальная харизма вдохновляла нас в светлые периоды творческого созидания, сохраняла во время смут, нашествий и национальных
трагедий. Державность, присущая ряду народов, принимает у каждого из них свои неповторимые черты именно благодаря воздействиям народного духа. Например, милитаризм немцев накладывает особый отпечаток на их государственную систему, в большей степени выражая германский дух, чем что-либо другое в их историческом творчестве. Неслучайны такие высказывания немецких мыслителей: " Милитаризм - это геройский дух, возведенный в степень воинского духа, он - Потсдам и Веймар в их высшем объединении. Он "Фауст" и "Заратустра", и партитура Бетховена "в окопах" (Зомбарт). С другой стороны, русское самодержавие - это монархическая форма правления, наиболее полно выразившая национальную харизму русского народа. Мощь и громадность Российской Империи были под стать нашему великодержавному характеру.Без ложной скромности мы должны сказать, что наша харизма - это харизма великого народа. И этим духом мы будем судиться в конце истории, так что уйти с исторической арены в провинциализм,
в изоляционизм нам не удастся, даже если бы мы и попытались это сделать. Не добьются этого и те, кому не по вкусу наша великодержавность. Многие народы и государства уже "обожглись" на такой попытке, так и не поднялись после учиненного им отпора. Орда, Польша, Швеция, Османская империя, Австро-Венгрия - все они или исчезли, или утратили значение великих держав.Харизма народа делает Россию Россией, Германию Германией и т.д. То, что написал Ф.И.Тютчев про "особенную стать" России, в принципе мог бы написать и Гёте о Германии, и Байрон об Англии, но никто и никогда об Америке (США), ибо верить можно только в ту страну, которая для кого-то Родина.
Действенность народного духа на людей определяет естественные границы их родины. Можно чтить святыни Европы, но припадать к ним, как это делали иные русские мыслители, не стоит, ибо родными они для нас стать
не могут; у Европы своя харизма. А вот вся Россия - наша Родина. И нужно без обиняков сказать, что и Средняя Азия, и Казахстан, и Прибалтика - это Россия. Но не Польша, не Афганистан, не Аляска; и не проливы Босфор и Дарданеллы, несмотря на их геополитическое значение. И пока русские в Средней Азии не стали мусульманами, а в Прибалтике - протестантами, они сохраняют свою русскость, ибо живут в мистической России. Немцы Швейцарии, России и т.д. не считались "имперскими немцами", а вот немцы, жившие в ГДР, считались; так и русские Казахстана, Прибалтики и т.п., - "имперские русские", то есть в потенции всегда русские, живущие в той области, где действует народный дух.6. Возможно, что со сказанным не согласятся те, кто привык думать о духе иначе. Подчеркну, что предметом моего размышления является
именно человеческий дух, о котором ап.Павел сказал: "Кто из людей знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нём"(1 Кор.2,11). Таким образом, вне моего внимания остается область духовного общения с Богом, в том числе и со Св.Духом. Я также не рассматриваю дух как одно из начал мира в целом. Дух как некая метафизическая категория, характеризующая человека и только его - вот предмет моего внимания и рассмотрения. Замечу, что можно говорить о душе животного, даже растения, но не об их духе.Дух всегда означает некую полноту: Бога, человека, социума, процесса и т.д.
Отсюда такое многообразие проявлений духа: Святой Дух, Животворящий Дух, дух человеческий, абсолютный дух, объективный дух, народный дух, дух времени, дух сокрушенный, правый, благой и т.д. Одухотворенность человека или водимость его духом - это как бы синоним жизни, потому что с духом все действенно, без него - мертво, искусственно, иллюзорно, представляет чистую "видимость", "внешность"; с ним же обретает свою суть, становится живым. Эту связь отмечал К.Г.Юнг:"Жизнь и дух представляют собой две силы или необходимости,
между которыми находится человек. Дух наделяет его жизнь смыслом и возможностью величайшего расцвета... Только та жизнь, которая одухотворена, является подлинно ценной... Полнота жизни требует большего, чем просто "Я", она нуждается в духе... Как "живое существо" представляет собой высшее проявление жизни в теле, так и "дух" является высшим проявлением душевного существа... Дух обозначает предмет душевного опыта, который ни в чем не может быть познан рационально".Все, сказанное Юнгом о духе жизни отдельного человека, в полной мере применимо и к жизни народа, в которой национальная харизма и существование самого этноса также составляют две основные силы или необходимости. И здесь народный дух является высшим
проявлением народной жизни, придавая ей наибольшую полноту и самоценность. Как и дух человеческий, народный дух нельзя определить рационалистически; его можно только почувствовать и обрести в опыте жизни со своим народом, когда мы разделяем все его беды, радости и свершения.Говоря о духе, некоторые мыслители подменяют его другими категориями, хотя и связанными каким-то образом с духом, но не тождественными ему.
Taк Бердяев утверждал, что "дух есть свобода и свободная энергия", а также смысл, поскольку "смысл мира духовен". Это уход от проблемы духа, а не её решение.Следует еще упомянуть и подмену духа как метафизической реальности духовными состояниями человека. Как вода может быть в виде льда, жидкости и пара, но оставаться одним и тем же химическим соединением, так и человек может находиться в плотском, душевном (идеальном) и духовном состояниях. Но последнее не есть дух человеческий как таковой,
каковым является и народный дух. Духовное состояние - это состояние нашего общения с Божественным, но и только.Национальную харизму не следует отождествлять с духом племени, который существует независимо от народного духа. Под духом племени надо понимать то, что соединяет каждого человека с "большой индивидуальностью" своего племени. Другими словами, если национальная харизма соединяет нас на родине с соборной личностью своего народа, то дух племени - приобщает к
вечному существованию своего племени. Благодаря ему каждый человек сохраняет верность традиции, тот "инерционный консерватизм", ослабление которого ведет к радикальной ломке сложившихся устоев. Дух племени утверждает в каждом народе традицию в постоянно обновляющихся и отвечающих именно данному времени формах. Без этого преемственность неизбежно вырождается в сугубое охранительство, а обновление - в радикализм и революционность. Угасание Духа племени ведет к нигилизму, к тотальному отчуждению от своего племени и расы. Это нередко выражается в образовании т.н. "малого народа" в большем, настоящем народе. Таким "малым народом" может стать партия, проповедующая ту или иную социальную утопию; секта, имеющая в своей основе часть христианской или библейской истины, возведенную в абсолют; организации и общества, рожденные на чужой почве и из чуждой народу традиции - рыцарские и иезуитские ордена, буддийское монашество, масонские ложи и т.п. Замечу: победить эти чуждые и чужие влияния невозможно одними запретами, а только постигая дух своего племени и действуя сообразно ему.Полноты ради следует упомянуть и харизму, соединяющую народ со своим менталитетом, языком, эстетикой. Хотя литературу создают писатели, вне своей нации их творчество тоже вырождается. Все мы
испытали известное разочарование, ближе познакомившись с наследием русской эмиграции: философией, литературой, искусством. И чем дальше, тем глубже разочарование. Рихард Вагнер в своё время отмечал, что композиторы из евреев органически не способны передать героическое, трагическое, подлинно возвышенное именно потому, что живут в отрыве от своего народа и не для него пишут музыку. Только через связь с народом человек становится представителем и выразителем национальной культуры в своем творчестве. Чужой язык, менталитет, эстетика, делают его "инородным" для национальной культуры, обедняет и умаляет его талант, не позволяет ему раскрыться во всей полноте, глубине и своеобразии. Люди, работающие в чужой литературе, философии, искусстве нередко производительнее, "неустаннее", профессиональнее в техническом смысле, но одновременно - они всегда бездушны, в них ослаблено чувство истины и правды, велений совести.Только сердцем мы воспринимаем жизнь, точнее, чувствуем жизнь как таковую, отличаем живое от неживого. Бессердечность, бесчувственность - это уже признак неживого, нечеловеческого, даже демонического. Точно так же только духом мы постигаем дух и духовное в человеке, народе и обществе. Человек не может жить без духа, как и без сердца и разума, но все дело в том, какой дух или какие духи вдохновляют его. "Не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они" - сказано нам. Так и человеческих духов мы должны разделять на животворящие и тлетворные и не уступать последним.
В настоящее время главную угрозу народному духу представляет дух денационализации, выступающий в форме воинствующего американизма.
7. С понятием американизма связаны массовая культура, бульварная пресса, культ
"золотого тельца" и т.п. Сюда входит идеология мондиализма и "общечеловеческих ценностей", а также и утративший свои исторические корни "европеизм". Проводниками американизма являются не только американцы, но и многие европейцы, японцы, корейцы и т.д. - все те, кто перестал быть самим собой.Какое - то время мы пытались с ним бороться или хотя бы изображать борьбу. Сейчас все изменилось: Америка стала для значительного числа наших граждан идеалом. На смену Чаадаевым католической Европы приходят Чаадаевы плюралистической Америки. Для новых западников идеал просвещенной Европы уступил место идеалу передовой Америки. Все это, конечно, началось давно, для кого-то со времен рок-н-ролла, для кого-то еще раньше. Вероятно, этому
искушению американизмом "должно быть". Главное, что его необходимо отвергнуть, наконец, вполне сознательно, понимая, что отвергаешь. Необходимо четко осознать конечные цели американизма, увидеть, какой грядущий мировой порядок с ним связан, что сулит он миру к России.Чтобы уяснить суть американизма, необходимо, прежде всего, понять основную особенность эмигрантских государств типа США.
Страны, которые не являются родиной для какого-либо парода, не имеют и естественных границ, определяемых, как отмечалось ранее, областью действия народного духа. А потому в таких странах быстро растет влияние утопических идеологий мирового владычества, мирового порядка и т.п. Эмигрантские страны
становятся рассадником всевозможных космополитических и мондиалистских воззрений, активно проповедующих идеал "кочевой жизни" и всеми силами принижающих традиционный уклад жизни оседлых народов, привязанность к своей семье, общине, родине, народу. Конечно, такая идеология побеждает не сразу. В тех же США изоляционизм, добродетели религиозной и семейной жизни, а также многое другое, что сохранили эмигранты от прежней жизни на исторической родине, далеко не сразу ушло на второй план. Но смешение вер, рас, традиций и проч. сделало свое дело, и теперь США активно проповедуют и устанавливают новый мировой порядок.Что это такое, хорошо описал небезызвестный Жак Аттали в своей книге "На
пороге нового тысячелетия": "Человечество вступает в сверхиндустиальный век. Богатые, процветающие зоны будут беспечно соседствовать с обширными нищими регионами. Передовые технологии создадут новые виды изделий и товаров, которые предоставят гражданам недосягаемые прежде возможности... этот процесс будет сопровождаться утратой национальной привязанности к стране, общине, семье. Новые предметы, которые я называю номадическими (кочевыми), так как все они - небольшого размера, изменят в будущем взаимоотношения во всем спектре современной жизни. И, прежде всего, они изменят отношение человека к самому себе... Покончив с любой национальной "привязкой", порвав семейные узы, заменив все это миниатюрными микропроцессорами, которые предоставят людям возможность решать многие проблемы, связанные с сохранением здоровья, образования, и личной безопасностью, такие граждане... превратятся в "богатых номадов"... они будут странствовать по планете в поисках пути использования свободного времени, покупать информацию, приобретать за деньги острые ощущения и такие товары, которые только они могут себе позволить, хотя и будут испытывать тягу к человеческому участию, тоску по уютной домашней обстановке и сообществу людей - тем ценностям, которые прекратили своё существование, так как их функции устарели".По-разному можно оценивать эту новую химеру или утопию. Но одно несомненно: перед нами идеология тех, кто был отвергнут Богом и назван в Св.Писании "скитальцами и изгнанниками". Но
подавляющее большинство людей таковыми не являются. Мы, действительно, "пришельцы" на земле, странники ради того вечного, что связано с понятием "Небесная Родина". Но у нас, в отличие от "номадов" и прочих агасферов есть и земная Родина, без которой не может быть и Родины небесной. Как не возвеличивай номадическую жизнь, она не заслуживает даже названия человеческой. Какой нормальный человек может сказать такое: "Номадические предметы будущего подскажут вам, как нужно устанавливать новые отношения с городом и семьей, как относиться к жизни и смерти". Предметы подскажут, как относиться к жизни и смерти!Каких бы успехов не достиг американизм - будущее не за ним. Нельзя строить общество на открыто декларируемой несправедливости, на пренебрежении ценностями большинства народов. Однако и так просто, сама по себе, эта химера не уйдет. Ей необходимо противопоставить положительные национальные идеалы и жизнь в соответствии с этими идеалами. А для этого надо быть всегда и везде самим собой в творческом, личном и национальном плане; для нас - быть русскими людьми, живущими на своей Родине.
8. Подведем некоторые итоги. Если русский без России - не русский, то и Россия без русских - не Россия; без подлинных русских, разумеется, то есть одушевленных народным духом, с национальной культурой, с традиционным укладом мистической, сакральной, социально-экономической и государственной жизни. А это значит, что нельзя быть патриотом России, не будучи националистом, то есть, не любя свой народ, не считая его благо своим высшим нравственным долгом, не исповедуя себя русским в своей жизни, деятельности, творчестве. И нельзя быть националистом, не будучи патриотом России, не любя свою Родину, не считая ее лучшим местом на земле, самым дорогим и единственным для себя.
А возможно все это только тогда, когда мы одушевлены русским духом, главной движущей силой русской истории, русской культуры и русской традиции. Этот дух привел нас к Христу, сроднил нас с богооткровенным идеалом "Святой Руси" и помогал созидать Великую Россию. Он позволил нам сохранить себя как народ в последнее столетие интенсивной денационализации, когда мы лишились многого, созданного нами, казалось, навечно.
Не оставил он нас и сейчас, хотя мы почти забыли о нём, не ищем его, а находя - не руководствуемся им в своей жизни. Но хочется думать, что всё это позади, что народная харизма наполнит паруса нашего исторического корабля, безнациональный штиль в нашей жизни закончится и мы продолжим свой исторический путь в единственно верном направлении. И что бы ни ожидало нас на этом пути - это будут наши беды и радости, наши свершения и неудачи. В них вся жизнь народа и каждого человека.
