Содержание выпуска №3

Борис Адрианов

О логосе нации¹

1. Утверждение о многонациональном составе России стало общим местом в рассуждениях почти всех публицистов, пишущих на эту тему. Причём многонациональность выдаётся за отличительную особенность России. Но так ли это на самом деле? Историческая действительность свидетельствует о другом. В России существует только одна нация - русская, существует в окружении племен и этносов (народов), но и только. Тот же, кто утверждает обратное, под нацией понимает что угодно, но только не нацию.

Что есть нация и каковы ее отличия от племени, этноса (народа), народности? Этому вопросу и посвящено настоящее размышление. Можно соглашаться с моими выводами или не соглашаться, но сама проблема должна волновать каждого русского человека, если он не отрёкся окончательно от своей национальности. Несогласный со мною может, а точнее, должен предложить своё понимание. Третьего пути нет. Мне известно, конечно, что сегодня значительное число моих соплеменников не любят называть себя русскими; не скажу - стесняются, скорее - не дерзают или не решаются по ряду причин. Однако и совсем отказаться от своей национальности не хотят. Помочь им стать русскими националистами или хотя бы осознать, что есть национальность, а конкретнее, русскость - такова задача моих размышлений.

2. Что такое национализм? Каковы его метафизические основы, внутренняя структура, место в жизни современных людей, его настоящее и будущее? Эти и многие другие вопросы, связанные и национальной проблематикой, приобрели сегодня самое актуальное звучание и должны быть осмыслены каждым человеком, хотя бы для себя. Иначе он будет зомбирован в космополитическом духе и станет пешкой в чужой игре. И к этому есть много предпосылок. Семьдесят с лишним лет не прошли бесследно. Ни с чем коммунистическая идеология не боролась так последовательно и ожесточенно, как с национальным самосознанием. Сравнима с этим лишь борьба с религией. Только Отечественная Война прекратила на время это духовное самоистребление. В самом деле, И.В. Сталин, выражая волю партии в своих выступлениях по национальному вопросу на Х, ХII, ХIV, ХVI съездах утверждал, что главной опасностью в национальных отношениях является великодержавный, точнее, великорусский шовинизм. Многократно на съездах призывалось “подсекать головку русского шовинизма”, “прижигать его огнём”, “ударить по русопятам” и т.д. Главные направления этой политики были выработаны еще В.И. Лениным, декларировавшим, что интернационализм со стороны “великой нации” должен состоять “не только в соблюдении формального равенства наций, но в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывалось в жизни фактической”. Еще ранее русофобию активно проповедывали Маркс и Энгельс: “На сентиментальные фразы о братстве, обращенные к нам от имени контр-революционных наций Европы, мы отвечаем: ненависть к русским была и продолжает ещё быть у немцев их первой революционной страстью” (из “Новой Рейнской газеты”).

Демократы, казалось бы, во всем порвавшие с коммунизмом, унаследовали его антирусскую направленность и во многом ее углубили. Даже интернационалисты-ленинцы не обвиняли русский народ в фашизме, не отрицали само существование русского народа в качестве единой нации и не вели политику, направленную к распаду Российского государства (по крайней мере, после своего прихода к власти).

В итоге проблема нации и национализма оказалась, по сути дела, табуирована; национализм и по сей день отождествляется с расизмом, фашизмом, шовинизмом, которые надлежит осуждать, а не обсуждать. Но для мысли нет табу. “Всё испытайте, хорошего держитесь” - сказано нам. Пора подвергнуть умственному испытанию и наше понимание национальных проблем. Не унижаем ли мы себя, равняя с племенами и вымирающими этносами, отказывая себе в праве быть тем, кто мы есть? А ведь это не только право, но и наш долг перед собою, детьми и внуками, наконец, перед Богом. И уклоняться от разрешения этой задачи есть малодушие и умственная трусость.

Настоящее размышление не является окончательным ответом на все вопросы, связанные с проблемой нации и национализма; некоторых важных моментов я даже не коснусь. Тем не менее, я остановлюсь не только на самых актуальных, но и на самых первичных вопросах, то есть на таких, без разрешения которых нельзя правильно разрешить и проблему в целом.

3. Нация - это не понятие, не явление, не определение: нация - это “логос” или “зиждительное слово” Творца.

В первооснове всего реально (а не номинально или концептуально) существующего лежит “слово”, или “логос”. “В начале было Слово (логос), и Слово было у Бога, и Слово было Бог...Всё через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть” (Ин.,1,3).

В иерархии логосов нация - это третий логос. Первый логос - это Бог Слово. Второй логос - это человек. Третий логос- эта нация. Человек есть образ и подобие Божие, нация, вернее, её логос - есть образ и подобие человека, откуда и пошли такие определения, как народная личность, соборная личность и т.п. По существу, сказанное есть наипервейший догмат о нации (правда догмат ещё не раскрытый), то есть первооснова всего, что говорится о нации и творится во имя нации.

Возможно, что уже здесь возникнут первые сомнения; и прежде всего, надо рассеять вероятные недоразумения относительно первичности и вторичности человека и нации (народа, племени, этноса) по отношению к человечеству - ведь значительное число авторов считает первичным именно человечество, а человека и народы - его “атомами” или “молекулами”. Однако именно человека создал Бог по Своему образу и подобию, а не человечество. И каждый человек призван стать богом по благодати, а вовсе не человечество - “богочеловечеством”, о чем голосом лжепророка возвещал у нас Вл. Соловьёв. И Бог никогда не обращался к человечеству как таковому, а всегда только к конкретному человеку. Потом на земле появились племена, народы и “языки”. Бог освятил их “говорением разными языками” в день Пятидесятницы, посылал учеников проповедывать народам, а совсем не человечеству: “Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого духа, уча их соблюдать все, что я повелевал вам”(Мф.28.19-20).

Из сказанного следует важнейший практический вывод: обязанность или долг по отношению к своей нации несравненно выше долга перед человечеством. А потому забота о сохранении, развитии, благополучии и одухотворении своего народа составляет высшую нравственную цель каждого человека. Если последний эту цель не сознает - перед нами безнравственная личность, какие бы высокие отвлеченные идеалы она ни исповедывала.

Такое понимание - не шовинизм и не расизм, а здоровый, естественный национализм. Ибо жить в единстве со своим народом, его интересами и заботами, ставя их на первое место перед всем другим - совершенно естественно и нормально, ставить же себя вне нации - противоестественно и ненормально. Это как быть зачатым в пробирке или воспитанным среди зверей, а может быть, и хуже: ибо это уже не судьба, а собственная несостоятельность, за которую несет полную ответственность сам человек и только он один.

Сознание долга перед своим народом лежит в глубине души каждого человека, составляя своего рода национальный инстинкт, и лишь систематическая всесторонняя пропаганда космополитизма заглушает его, препятствует развивать и одухотворять этот инстинкт. Однако так обстоит дело до поры до времени. Рано или поздно национальный инстинкт прорывается в человеке, и тут чрезвычайно важно, чтобы он не принял уродливых и извращенных форм, а получил органическое развитие и гармоническое раскрытие. Для этого и нужно тщательно исследовать национальную проблему, во всей ее полноте и многогранности.

4. Нация - это не только образ и подобие человека, это и нечто совершенно конкретное. Конкретное же означает не элементарно-первичное, но нечто, состоящее из некоторого множества элементов или, во всяком случае, из некоторой двойственности. В частности, так понимал конкретность И.А. Ильин, когда писал: “конкретное как составное, сложное, синтетически содержательное есть нечто, могущее быть разложенным на свои составные элементы; нечто, поддающееся анализу и расчленению, хотя бы уже в процессе познания”. Самым первичным расчленением является антиномическое или диалектическое двуединство, за которым следуют дальнейшие расчленения по пути двойственного и тройственного расчленения уже выделенных частей. Первейшая задача теоретической философии - найти и охарактеризовать эти “части”; назовём их на первом этапе расчленения - началами (или субстанциями) первого рода, второго рода и т.д.

Итак, нация, как явление совершенно конкретное, состоит из начал и субстанций разного рода. Выявить и охарактеризовать начала, или субстанции нации как таковой - актуальнейшая задача философской мысли. Отметим, прежде всего, следующее: каждый логос проявляет себя двояко и понимается тоже двояко. Учение о Боге состоит из собственно богословия и “икономии”; первое - это учение о Божественном Существе в Самом Себе, учение о Пресвятой Троице, второе - о внешних проявлениях Бога, о Святой Троице, познаваемой в Ее отношениях с тварным. О сотворении человека в Священном писании говорится дважды и тоже по-разному. В первой книге Бытия человек венчает творение, “входя во вселенную, как царь в свои чертоги”, как священник и пророк. Во второй - человек предстает, прежде всего, как самый принцип творения, а животный мир появляется после человека, и еще позже Бог создает из ребра Адама жену (женщину) как помощницу, подобную ему, равной которой не нашлось в тварном мире.

Логос нации также раскрывается двояко: в триединстве народа (этноса), племени и “языка” (культуры), и в таких субстанциях, как дух и плоть, душа и тело нации. Если о духе и душе наций, народов, племён говорилось довольно часто (хотя в наши дни - все реже и реже), то вот о триединстве не говорит никто, поэтому я уделяю этой стороне главное внимание.

5. Триединство начал нации составляют народ (этнос), племя и “язык” (культура). Употребление этих понятий освящено высшим авторитетом - Священным Писанием. На всём его протяжении, от книги Бытия до Откровения Иоанна Богослова, мы встречаем эти понятия: “Тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных”; “предо Мною преклонится всякое колено, и всякий язык будет исповедывать Бога”; “И говорит мне: воды, которые ты видел, где сидит блудница, суть люди и народы, и племена, и языки”. Из приведенных слов следует, что народы, племена и “языки” были, есть и будут до конца света. И мы не должны ни отказываться от них, ни заменять их другими понятиями (гражданство, подданство, человечество), а должны стараться постигнуть то, что в них заключено, и уразуметь, чем они отличаются друг от друга. Но прежде чем перейти к характеристике начал, отмечу следующее.

Начала и субстанции - это не отвлечённости, не концепты, а высшие реальности, а потому заключают в себе колоссальную энергию, которая обеспечивает существование и развитие народов, племен и “языков” на многие сотни и тысячи лет. Л.Н. Гумилев назвал эту силу “пассионарностью”. Но это лишь одна из трёх сил и притом быстрее всего расходующая себя в истории.

Характер проявления этих сил в истории различен; но сейчас мне хотелось подчеркнуть другое. Каждый человек несёт в себе определённую силу или энергию, связанную с его принадлежностью к конкретному народу, племени, “языку”. Он же является и выразителем этих сил в творчестве, жизни и всяческой деятельности. В частности, когда мы исповедуем себя русскими и действуем в унисон с другими русскими людьми - это живительно для нас, ибо тогда мы находимся как бы в общем силовом или энергетическом поле нации. Если же мы стоим вне общего национального русла, то испытываем внутренний диссонанс, проявляющий себя тем или иным образом. Этот диссонанс, как некая бессознательная сила, толкает человека на самоистребление; во всяком случае, превращает его в источник неблагополучия и зла в обществе. В частности, это внутреннее отчуждение от других людей толкает человека на эмиграцию, хотя и там он скоро начинает чувствовать себя чужим (примеров тому множество, от А. Герцена до А. Зиновьева). Иные вырождаются в нигилистов, революционеров, масонов и прочих отщепенцев, и мы видим, как некая сила словно корежит их изнутри, уродуя их жизнь внутренней судорогой. И так всегда происходит с теми, кто противопоставляет себя нации, не живет с ней общей жизнью. В отличие от них те, кто - не ожидая наград, похвал, благодарностей - не жалеет сил на благо своего народа, заряжаются положительной энергией созидания, возрождаются и в своем творчестве, и в своей жизни.

6. Итак, народы, племена и “языки” составляют определенное целое или единство, а человечество - нет. Конечно, есть и нечто, что объединяет разные народы; но находится это нечто не в человечестве, а человеке. Я хочу сказать, что всем людям присуще врождённое стремление к идеалу, правде, смыслу, красоте, художественности и многому другому в том же роде, что выявляет их общую природу или сущность как людей, но и только.

Те “языки”, которые смогли выразить свою правду, идеал, красоту, художественность в философии, литературе, искусстве и т.д., всегда делали это своим особым образом, опираясь на свой склад ума, свой язык и воображение, на свое понимание красоты, лада и гармонии. То есть они всегда создают самобытную культуру. Последняя может приобрести всечеловеческое значение, а может быть понятной и близкой только своим творцам; но, так или иначе, без нее не существует нации.

Национализм в культуре славянофилы называли народностью; последняя определяется именно принадлежностью к русской культуре. Другими словами, через творчество в рамках своего культурного пространства, на ниве своей национальной культуры мы становимся русскими по сущности (природе, естеству, “усии”), то есть усваиваем русские идеалы, русскую образность и ментальность, русскую постановку вопросов, русское чувство меры; проникаемся русским пониманием лада, красоты и гармонии.

Верность всему этому - необходимое условие нашей русскости, ибо писатель, отказываясь от народного языка, перестает быть русским писателем, так же - философ, когда он начинает мыслить по-немецки или по-французски. Но та же деградация происходит и с теми, кто повседневно говорит на иностранных языках, читает по преимуществу иностранные книги (хотя бы и переведенные на русский), изучает, главным образом, чужую философию и искусство. Особенно это пагубно для подрастающего поколения.

“Язык”, не сохранивший свой склад ума (менталитет), свою образность (художество) и своё понимание красоты, лада и гармонии, уходит из культурной жизни в качестве самостоятельного культурного феномена и отдает свою “культурную силу” другим “языкам”, даже если он сам и создавал ранее шедевры культуры. Поэтому потеря своеобразия национальной культуры (как одного из трех обязательных элементов нации) лишает человека права на национальность (права быть, или, точнее, оставаться русским, немцем, французом и т.д.).

Однако одной принадлежности к русской культуре недостаточно, чтобы полностью быть русским, вполне принадлежать к русской нации. Более того, мы не должны забывать и следующее. Да, великая русская культура не исчезнет и останется жить вечно, но это не исключает нашего исчезновения как народа и племени, а значит и как нации в целом. Ведь существуют римское право в отрыве от создавшего его “языка”. Чтобы этого не случилось с нами, мы должны знать, сохранять и развивать другие начала нашей национальности, быть верными своему племени и своему народу (этносу); а потому обратимся к этим последним.

7. Каждое племя (порода) сохраняется в истории, прежде всего, благодаря преемственности и следованию своим традициям, кристаллизованным в определенные формы мистической, сакральной и социально-экономической жизни, а также в обычаях и привычках, унаследованных нами от предков. Другими словами, ни одно племя не сможет существовать относительно долгое время без соблюдения закона верности традиции на всех уровнях жизни: духовном (религиозном), душевном (культурном, идеальном) и плотском (земном). Те, кто отрицает традицию, редко говорят по существу дела, а обычно представляют её, как сугубое охранение, и связывают с этим застой в обществе и отставание от других стран. Однако верность традиции подразумевает не просто сохранение существующих ценностей, традиционного уклада и образа жизни, мистических и сакральных форм бытия, но и созидание в рамках традиции. Без последнего действительно наступает окостенение, т.н. “инерционный” консерватизм или охранительство любой ценой. Нет подлинной традиции вне непрестанного творчества, вне утверждения традиции в новых, наиболее совершенных, отвечающих характеру именно данного времени формах. Ф.М. Достоевский сказал об этом так: “наш русский прогресс не иначе может определиться, как только по мере развития национальной жизни нашей и пропорционально расширению круга ее самостоятельной деятельности, как в экономическом, так и в духовном отношении”.

Отрицание традиции, преемства обычаев, унаследованных и укоренённых форм жизни, или абсолютная беспочвенность и тотальная отчужденность, исходят, как правило, от людей, не имеющих духа племени. Главная причина этого порока - смешанные межрасовые браки, от которых преимущественно и рождаются люди, неспособные творчески продолжать и развивать традицию.

В рамках настоящего доклада я не могу останавливаться на конкретных примерах традиций и преемственности в жизни русского племени. Да это и не нужно. Сейчас важно понять главное. Именно традиция соединяет нас со всеми поколениями русских людей, и через эту связь к нам приходит ведение того, что русские - это не только 100 миллионов человек, живущих в настоящем, но весь ряд поколений, охватывающих сотни лет и сохранивших верность византийско-московской традиции в религии, социально-экономическом укладе, обычаях, нравах и во многом другом; это непрерывный ряд русских людей, которые, воспринимая от родителей отеческое наследие, передавали его, дополнив и развив, своим детям и внукам. А если идти дальше вглубь тысячелетий, то стает ясно: укоренённость в России византийско-московской традиции объясняется тем, что она впитала в себя и возвысила языческие (славянские, скифские и т.д.) традиции, обычаи, мифологию, и многое другое, что определяло жизнь наших арийских пращуров. А.В. Карташев сказал об этом так: “Мистична жизнь и отдельного человека и племенных народных коллективов. Она по тончайшим законам наследственности носит в своих недрах всю органическую полноту опыта, переживаний, добродетелей и пороков своих предков, своей истории. Так слагается и действительно существует коллективная душа народов с их особыми влечениями, призваниями и духовной судьбой. Не подчиняясь террору псевдонаучных выделывателей “общественного мнения”, мы ясно видим и утверждаем это органическое, из тысячелетних глубин древности идущее, племенное начало, перерабатываемое в духовном опыте народов в высшее, идеальное национальное призвание”.

Таким образом, через нашу причастность к наследию предков мы образуем с ними историческое целое, особого рода племенное единство. Можно сказать, что мы - одна Душа, вечно (по земным меркам) живущая на земле. Глубоко преданный отеческой традиции поэт очень точно выразил это в словах:

Поэзия не в том, совсем не в том, что свет

Поэзией зовет. Она в моём наследстве.

Чем я богаче им, тем больше я поэт.

Я говорю себе, почуяв тёмный след

Того, что пращур мой воспринял в древнем детстве:

Нет в мире разных душ и времени в нём нет!

И пока мы сохраняем верность наследию своего племени, мы составляем с ним единую душу и остаёмся русскими в этом начале, несмотря ни на какие изменения, происходящие вокруг нас.

8. Третье начало нации составляет народ. Под ним я понимаю неделимую общность людей, объединённых общим месторазвитием и вдохновляемых единым народным духом - национальной харизмой. Каждому народу свойственен неповторимый характер, обладание присущей только ему пассионарностью, особой, опять же присущей только ему, положительной и отрицательной комплиментарностью по отношению к определённым народностям, проживающим с ним совместно. Он также отличается своими неповторимыми решениями исторических и государственных задач. Я уже писал в предыдущих номерах “РС” о народном духе и особенностях государственного устройства русского народа, всё решающего, по выражению К.Н. Леонтьева, “на свой салтык”. Русская духовность - Православие, русская монархия - самодержавие, русская демократия - земство и крестьянская община; по преимуществу русскими являются симфония Церкви и государства, советы, казачество, земские соборы, приказы и многое-многое другое.

Каждый народ, независимо от той исторической ступени, на которой он в данное время находится, метафизически уже существует как “народ перед Лицом Божиим”, в слитности. единстве и цельности своей духовно-исторической судьбы. Духовность народа - это его предназначенье или миссия в мире, его крест, который он призван пронести в истории, идя за Христом-Спасителем. Духовная миссия народа самым непосредственным образом связана с особенностями его национального характера, с его харизматичностью, с другими национальными константами, которые, в свою очередь, раскрываются во всей полноте лишь тогда, когда народ соответствует своему духовному призванию. Если народ изменит себе, он теряет способность исполнить свою миссию, реализовать себя в истории, со всеми вытекающими отсюда последствиями - теми карами за национальное самоотречение, которое надо видеть в катастрофических событиях вроде войн, смут, революций.

В третьем начале национальности русский - это тот, кто верит в свой народ, сознательно и решительно исповедует свою национальность во всех обстоятельствах своей жизни; тот, в ком живёт чувство принадлежности к своему народу, для кого самосохранение и процветание его народа составляет высший нравственный долг; тот, кто всю свою волю направляет на решение исторических задач, стоящих перед русским народом; наконец, это тот, кто любит Россию, считает ее лучшим местом на земле, самым дорогим и единственным для себя.

Как мы видим, национальное чувство - это чисто положительное качество, даже добродетель человека, не содержащая в себе никаких негативных моментов, не заключающая в себе ни малейшей вражды, неприязни, презрения и т.п. по отношению к другим народам, хотя ясно и недвусмысленно выделяющая свой народ среди остальных. Точно так же человек выделяет свою семью, род (родных), наконец, себя как личность, среди других семей, родов и личностей, не затрагивая право других людей заботиться о благополучии своих семей, не отнимая у других право быть личностями. Иными словами, национализм - это совершенно естественное и органическое мироощущение, присущее каждому человеку на инстинктивном уровне, и если бы не внешнее давление, принуждающее его изменить своему инстинкту, клеймящее это мироощущение как что-то пещерное, варварское, нецивилизованное, то настаивать на законности и необходимости национального чувства не было бы нужды.

9. “Государственные принципы всякого народа тесно связаны с его национальным самосознанием” - отмечал Л.А. Тихомиров. “Государство всегда заключает в себе элемент народности”, “в основе государственного союза всегда лежит народная воля” - утверждал Н.Г. Дебольский. И все это несомненная правда. Русское самодержавие и было выражением “народной воли” русской нации. Но нельзя жить прошлым. Самодержавие кануло в лету, и надо строить новую форму власти, соответствующую народной воле ХХ и ХХI веков. Главное, чтобы эта форма была русской. Утверждать же, что “русский по характеру своей души может быть только монархистом или анархистом”, как это делает тот же Лев Тихомиров - это значит не видеть реальной жизни, отказать русскому народу в развитии. Нам не дано выбирать время, в которое мы живем; это язычники и иудеи живут прошлым, христиане же - всегда настоящим. “Голос времени - голос Бога”. Выработка государственной формы существования, адекватной своему времени - насущнейшая задача наших дней, но в любом случае она должна быть решена в национальном духе. Как не все “языки” способны создавать самобытную культуру, так далеко не все народы несут в себе волю к государственному устройству: и это не только цыгане, но и ряд других народов - будем называть их по этому признаку народностями, в отличие от тех народов. которые обладают государственной волей.

Если народность не создала своего государства, то есть не стала народом, она не считается и нацией, так же, как и те “языки”, которые не создали самобытных культур, и те племена, которые утратили отеческие традиции. То, что некоторые народности все же получили государственную независимость, хотя на протяжении всей своей истории входили в другие государственные образования, дела не меняет. Это лишь претензия, чреватая опасными последствиями. Комплекс неполноценности, положение “парвеню” всегда будут присущи этим народам. А любые антиисторические действия принесут лишь трагедии, разочарования и обиды. Возможно, под знаком этих “свершений” пройдет ХХI век, создав совершенно новую конфликтную ситуацию, “демократическую” по своей природе, ибо она порождается неверно понятым равенством между народами и народностями, полными и неполными нациями. И демократия не обладает способностью противостоять этим конфликтам, не переродившись в нечто совсем другое.

Мы же должны научиться смотреть в глаза исторической правде. Далеко не все народности способны создавать настоящее государство, своеобразную культуру, жить самобытной жизнью. И отсюда сам собою напрашивается важнейший практический вывод. Нельзя говорить о национализме народностей; единственно правильное его название - сепаратизм.

10. Итак, наша национальность складывается из трех начал: культурного, племенного (расового) и этнического. При этом расовое, или племенное в человеке существует вечно (по земным меркам, естественно), имеет свою внутреннюю силу (животворность, одухотворенность), чётко характеризуется физическими, психическими и витальными константами. Преемство к отеческой традиции определяет нашу почвенность, которую нередко также называют национализмом, что не совсем верно.

Культурный аспект национальности, выражая своеобразие “языков”, определяется самобытностью культуры, самобытностью, раскрывающей тот аспект национализма, который обычно называют народностью (в литературе, искусстве, философии).

И, наконец, этнический аспект национальности первее и полнее всего проявляет или утверждает себя в истории. Собственно национализм как таковой и заключается в наличии у человека народного духа - того, что обеспечивает неповторимость исторической жизни народа и уникальность народного характера.

Поскольку этносы (народы) существуют относительно недолго (1200-1500 лет), то и нации как триединство этноса, “языка” и племена исчезают одновременно с умиранием народов. Так ушли из истории евреи Ветхого завета, этруски, готы, римляне, славяне Киевской Руси. Далее возможны два пути. Во-первых, существование вне полной национальной формы: в виде только племени, как цыгане или евреи; только “языка”, или культуры (римское право, эллинская философия и искусство); в состоянии реликтового этноса; или как сочетание двух начал, как двуединство, но не триединство. Но есть и другой путь - возрождение в составе цельной нации, которая в чем-то продолжает жизнь нации ушедшей, но по сути является именно новой нацией.

Так русская нация, возникшая после пассионарного толчка ХIII века унаследовала от восточно-славянской нации Киевской Руси мистическую, сакральную, социально-экономическую жизнь, но обрела другой народный дух и новую национальную харизму; высокую пассионарность; имперскость или в высшей степени развитое государственное чувство, неведомое славянам Киевской Руси; и ряд других качеств, в значительной степени уже раскрывшихся в истории Московского царства, императорской России, России-СССР, но раскрывшихся, на мой взгляд, еще не до конца.

Новое (прежде всего - имперское) назначение русских в Евразии, назначение, которое они исполняли в течение столетий, сегодня не станет отрицать ни один объективный историк. Свой исторический имперский крест Россия несёт и по сей день, и никому не дано его “снять” с русского человека, ибо он дан ему свыше. Потому мы так болезненно переживаем распад СССР, чего не скажешь про англичан после распада Британской империи, про французов, голландцев и других, после их ухода из своих колоний, даже про австрийцев после крушения Австро-венгерской монархии.

Как опасно не видеть реальности новой нации, возникшей на месте старой, мы видим на примере Италии 20-30 годов. Вообразив себя древним римлянином, Муссолини, по сути дела, не сумел верно оценить собственный народ, в какой-то степени унизил его, навязав нации изжитый античный идеал. Понятна его глубокая неудовлетворённость положением Италии, стремлением изменить жизнь народа к лучшему и при этом найти опору в великом прошлом. Но идеал должен быть подлинным идеалом, в не химерой. Разум и понимание всегда должны предшествовать делу возрождения нации.

Так и стремление некоторых русских патриотов возродить язычество или обрести себя в славянском братстве народов, или даже насадить у нас европейский фашизм и нацизм - несут в себе новую ложь и неправду, которые могут оказаться еще горше прежних. Добавим, что ни языческий, ни древнерусский (славянский) образ жизни не содержали в себе великодержавности, имперскости; и потому их сторонники объективно “работают” сегодня против русской нации. Как и так называемый “советский патриотизм”, когда-то внешне могучий, но уже тогда духовно полый.

11. Христос сказал своим ученикам: “где двое или трое соберутся во имя Моё, там и Я среди вас”. Нечто подобное верно и в отношении нации. Русская нация, как французская, немецкая и любая другая - это не сумма всех “потенциально русских людей”, но общность или единство людей подлинно русских. И потому нация всегда составляет лишь часть “населения”.

Как праведниками сохраняется и обновляется Церковь, так и немногие подлинно русские люди могут сохранить русскую нацию и продолжить русское дело в культуре, социально-экономической жизни, государственном строительстве, словом, везде. И они, как Ной, сохранивший среди всеобщего растления свою праведность и непорочность и этим спасший человеческий род, не должны смущаться своим окружением и опускать руки. Не надо впадать в уныние, видя происходящую вокруг денационализацию и массовую деградацию соотечественников. Пока сохраняется пусть самое малое ядро нации, как бы ни был велик ее “выветрившийся слой”, она живет и способна к возрождению в историческом масштабе. Хотя бы в новых поколениях русских людей.

Придет ли нам помощь “сверху” со стороны государства, политических лидеров, влиятельных и состоятельных людей - нам не дано знать. И даже не надо на это рассчитывать; необходимо полагаться только на свои силы, начинать русское возрождение “снизу”.

“Стяжай Дух Святой и тысячи вокруг тебя спасутся” - учил нас преп. Серафим Саровский. Будем русскими в жизни, на своём месте, в своём призвании - дело русского возрождения не погибнет. Перед человеком, который следует этому принципу, предстанут во всём своём блеске и наши исторические идеалы - Святой Руси и Великой России. Но если эти идеалы имеют для нас только “музейную” ценность - значит, угасла наша русскость, и мы должны увидеть и честно признать своё перерождение. А увидев и признав, попытаться изменить свой ум и всю свою жизнь.

Изменение ума и есть покаяние. С него и должен начинать каждый. “Душа моя, восстань, что спишь?” - поется в покаянном каноне св. Андрея Критского, читаемом в Великий пост во всех православных храмах. Нераскаянность - самый страшный грех; по мнению некоторых христиан, даже тот единственный грех, который не имеет прощения, ибо он заключает в себе хулу на Духа Святого.

Усыпляется душа прежде всего и большего всего грехами, но и спящая душа способна время от времени просыпаться и с ужасом сознавать своё падение, а через покаяние - возрождаться к жизни, к борьбе с грехом, к общению с Богом. Так наша русскость. Во многом она еще спит. Но что-то в ней живо, бодрствует и потому ужасается и плачет, скорбя от смутной тоски и неопределённости своего положения. И потому надо начинать с себя. Надо измениться умом, то есть осознать свою национальность в самом полном смысле этого слова.

В чём заключается такое осознание, я и пытался объяснить выше. Конечно, сказано было далеко не всё, и я надеюсь на продолжение нашего разговора. Но в любом случае мы должны исходить из триединства национализма. Иными словами, русскость всегда должна строиться “на трех китах”: на единстве со своим народом, что является национализмом в собственном смысле слова; на единстве со своей культурой, что обычно называется народностью в литературе, искусстве и философии; на единстве с традициями и обычаями своего племени, на верности отеческому наследию, что вернее всего обозначать словом “почвенность”.

Только через национализм отдельная личность включается в соборную личность своего народа и начинает жить его интересами, проникаться его духом, творческой волей и активностью. Совершить это можно, только проживая в России, жертвенно служа своему народу в той сфере жизни, где могут полнее всего раскрыться наши таланты. Только через народность, то есть через творчество в рамках своей национальной культуры, мы становимся русскими в сущностном начале, усваиваем русские идеалы, русскую постановку вопросов, проникаемся русским пониманием истины, красоты и добра.

И, наконец, только через почвенность как составную часть национализма наша индивидуальность приобщается к Большой или исторической Индивидуальности своего племени и расы, усваивая традиции и обычаи предков, творчески их продолжая и развивая.

Осознание этой соборной, органической и исторической связи с народом и Родиной, племенем и отечеством, “языком” и культурой, дает нам понимание того, что всё, чем мы владеем отдельно от Родины и народа, обладает лишь относительной ценностью - это дом, построенный на песке. Любое наводнение, даже обильный паводок могут снести его без остатка. Всё же, разделённое с народом, племенем, нацией - талант, сила, богатство и т.д. - приобретает абсолютную ценность. И потому, укрепляя свою Родину, созидая свою культуру, служа своему народу - мы в полной мере реализуем и свою личность, обретаем собственную честь и собственное достоинство, находим своё подлинное место в жизни.

Итак, через глубинные слои нашей души мы всегда связаны с народом и Родиной, “языком” и культурой, племенем и почвой - другими словами, н нас живёт русский человек по этносу, культуре, племени. Однако в переломные дни, особенно в годину исторических испытаний - русскость выходит из глубины сердец, овладевает нашим сознанием и волей. В русском человеке как бы взрывается глубинная бомба, которая поднимает со дна души его русское самосознание, пробуждает спящие силы и способности. Эта “ бомба” может взорваться в отдельном человеке, и тогда мы имеем обращение, видимое всем (Ф.М. Достоевский, Н.Я. Данилевский) или сугубо внутреннее (И.А. Ильин), может взорваться в группе людей - и вот перед нами славянофилы, почвенники, евразийцы; наконец, в целом народе - тогда мы наблюдаем общественный подъем, люди в массе своей обретают идущее от сердца сознание того, что уничтожается их народ, разрушается их культура, гибнет их Отечество. Все это уже происходило неоднократно - в Смутное время, в 1812 году, в Великую отечественную войну.

Когда это произойдет в очередной раз и произойдет ли вообще? Такие вопросы не должны нас смущать. Не надо смотреть по сторонам. Надо найти русскость в себе и дать ей подняться во весь рост. И тогда встанут и наши близкие, за ними другие и, наконец, вся страна. И да будет так!

 

Примечание:

1 Доклад, прочитанный на заседании Русского Философского общества 29 мая 1996 года. Несмотря на издержки, связанные с устной формой изложения, редакция сочла размышления автора достаточно актуальными и интересными для публикации в журнале.