Джон Мюллер
Исторический генезис идей
Даль считает идеи не «рябью», поднятой масштабными социальными или экономическими процессами, а самостоятельными силами — независимыми переменными. Как подчеркивал Эрнест Геллнер, «многое случается вне рамок безусловной необходимости», без всякой «включенности в какой-либо исторический план». Если говорить о демократии, то человечество вполне могло открыть и принять ее несколько раньше, но с такой же вероятностью могло не замечать ее и прозябать в условиях, которые Геллнер называет «ужасным режимом королей и священников», гораздо дольше2. Кроме того, поскольку демократия есть прежде всего идея, процесс ее распространения в принципе способен прекратиться или обратиться вспять (без особых социальных или экономических перемен), если найдутся идеи более при вл екател ьные.
Рассмотрим в этой связи одно из самы> любопытных явлений последних двух столетий — распространение убеждения, что почтенный институт рабства необходимо ликвидировать. Пытаясь объяснить возникновение и поразительную популярность этой некогда новаторской идеи, ученые ссылались на материальные, особенно экономические, факторы. Однако, как отметил Стэнли Энгерман, рабство в Новом Свете никогда не было признаком экономического упадка, а атлантическая работорговля стала исключительно прибыльной именно тогда, когда широко развернулось движение за ее запрещение. Следовательно, успех идеи нужно объяснять «политическими, культурными и идеологическими причинами»3. Она получила умелую рекламу в подходящий момент и оказалась не только своевременной, но и на удивление устойчивой.
Меня в первую очередь интересует не то, как интеллектуалы разрабатывали демократическую идею, а про месс ее широкого усвоения. Мыслители постоянно что-то измышляют (поэтому мы так их и называем), но очень немногое из придуманного ими находит отклик в более широких слоях, чем их собственная среда. Мысль обретает силу не в келье ученого-затворника, а став достоянием масс. В любое время идей хватает, но лишь считанные способны привлечь общее внимание. Одни имеют длинную родословную, другие совершенно новы и оригинальны. Люди обозревают рынок идей, что-то подхватывают, а к чему-то остаются равнодушными. Их восприимчивость труднопредсказуема, но, без сомнения, не бывает совершенно случайной.
