Джон Мюллер
Здравый смысл
Исторически столь неожиданному общему исходу способствовали по крайней мере три причины: политическое неравенство, здравый смысл и апатия.
Неравенство
Богатые всегда составляют меньшинство электората. Но деньги и положение позволяют им чувствовать себя политически уверенно, когда речь заходит о действительно важных для них вопросах, например о конфискации их собственности. Как я уже говорил, арифметика избирательной урны — одного из многих, и притом даже не обязательного, атрибута демократии — примитивна. Когда доходит до дела, верх берут более весомые голоса, и богатые, воспользовавшись свободой политического неравенства, приобретают абсолютно непропорциональное по сравнению с их числом влияние, с помощью которого и решаются насущные для них вопросы. Подобную же возможность, как я покажу ниже, обнаружили и другие меньшинства.
Здравый смысл
Практика показала, что и бедные не проявили глупости, заподозренной в них Платоном. Недовольство богатыми давало, конечно, некоторые возможности демагогам, но весьма часто простые люди не шли у них на поводу, поскольку хорошо понимали, что систематическое изведение имущих ничуть не идет на пользу бедным21.
По мнению Платона, перерождение в кровавую тиранию грозило демократии потому, что «человек, способный понравиться толпе, тут же заставляет повиноваться ему». В трагедии «Кориолан», действие которой происходит в полудемократическом (по меньшей мере) Риме, Шекспир ярко изображает этот процесс. Сначала толпа превозносит полководца, но он не хочет лицемерно подлаживаться под нее, и вскоре хитрые демагоги настраивают толпу против Кориолана. Менкен тоже полагает, что «при демократии наибольшей популярностью пользуются не самые демократичные, а самые деспотичные люди. Простой народ с удовольствием подчиняется им. Он любит твердую руку. Его естественная склонность — ходить строем»22.
Однако весьма показательно вот какое обстоятельство: тираны, порожденные, например, Французской революцией или получившие власть относительно демократическим путем, как впоследствии Муссолини и Гитлер, немедленно упраздняли демократию, чтобы сохранить контроль над обществом. Будучи предусмотрительнее, чем Платон, Менкен и даже Шекспир, они понимали, что, если позволить соперникам действовать свободно, народ может перейти на противоположную сторону. Иными словами, убеждение и безграничной податливости, предсказуемости и управляемости масс не выдерживает критики. Кроме того (о чем я подробнее скажу в следующей главе), характерное для демократий скептическое отношение к политике и политикам во многих случаях отталкивает людей от демагогов и экстремистов. Профессионалы, желающие манипулировать чужим мнением, — рек- ламщики, пиарщики, политики — тоже могли бы подтвердить Платону, Менкену и Шекспиру, что предложить идею, которую свободное общество безоговорочно примет, — задача малореальная.
