Джон Мюллер
Мировые войны
В конце войны демократии-победители решили ввести свою форму правления в оккупированной ими части Германии, в Италии, Австрии и Японии. Их нисколько не смутило то обстоятельство, что ни одна из этих стран не была достаточно готова к демократии. Япония имела лишь весьма поверхностный и ограниченный опыт знакомства с демократией и либеральными идеями вообще. Демократии в Италии, Германии и Австрии никогда не были сильными или удовлетворительными и в каждом случае оказались неспособны противостоять деструктивным антидемократическим силам. Но в каждой стране люди, несомненно, уже поняли, что даже самая плохая демократия лучше режима, который привел их к катастрофе. Поэтому они приняли демократию — или вошли в нее — без каких-либо заметных усилий.
Опыт «третьей волны» демократизации
К концу Второй мировой войны демократия пребывала на рынке менее двух столетий. За это время ее хорошо проверили, отладили и «упаковали» для вящей привлекательности. Она оправилась от таких потенциально опасных недугов, как террор Французской революции и Гражданская война в Америке; приобрела дополнительную привлекательность, пережив две мировые войны, в которых победила многих главных конкурентов. Страны Западной Европы (Испания, Португалия и Греция присоединились к ним значительно позже) создали устойчивый лагерь демократии. И несмотря на некоторые отклонения и колебания (в частности, во Франции), демократии в этих странах доказали свою прочность, равно как и » Японии. Вместе с США, Канадой, Новой Зеландией, Исландией и Австралией они стали и продолжают оставаться средоточием мирового богатства и, соответственно, располагают широкими возможностями диктовать моду.
Подъем демократии вряд ли правильно считать неизбежным. Если бы демократию невыгодно представили на рынке, то есть если бы, например, английский и американский эксперименты зарекомендовали себя с отрицательной стороны (выродились в бесчинство толпы, привели к агрессивным войнам, которые повела Франция после своей поначалу демократической революции), мир мог бы навсегда отвернуться от демократии, какие бы экономические или социальные процессы ни происходили в это время. С другой стороны, поскольку образованность населения, высокий уровень экономического развития или современные средства транспорта и связи не являются непременными предпосылками демократии, мир (или его значительная часть) мог бы стать демократическим гораздо раньше, если бы нужные люди в нужное время оценили идею по достоинству, умело продвинули и опробовали ее (конечно, при надлежащей толике удачи).
