Джон Мюллер
Мировые войны
В этой связи небесполезно рассмотреть феномен, который Хантингтон в своем авторитетном исследовании назвал «третьей волной» демократизации. Первые две волны, с его точки зрения, пришлись на 1828—1926 и 1943-1964 годы, а третья начала набирать силу примерно в 1975 году. С тех пор один конкурент — гипердемократический коммунизм — сошел со сцены, а позиции более традиционного конкурента — военной диктатуры — очень существенно ослабли.
На мой взгляд, в этот последний период (как и в прежние) единственным условием, необходимым для перехода к демократии, является желание или согласие пойти на это. Иными словами, необходимо (но и достаточно), чтобы граждане страны — или, по крайней мере, ее политическая элита — сочли идею привлекательной и дали ей ход.
Анализируя подъем демократии на «третьей волне», Хантингтон признает «убеждения и решения политических элит, вероятно, самой очевидной и значимой переменной». Однако вместе с тем он полагает, что эта переменная объясняет многое, но не все. «Демократию можно установить, даже если люди ее не хотят. Сказать, что демократия возникает, когда люди ее хотяг, — не тавтология, но нечто близкое к речевой избыточности. Объяснение, как заметил кто-то, — это место, на котором ум решает передохнуть. А почему властная элита хочет демократии? И здесь ум неизбежно должен следовать дальше по причинно-следственной цепочке». Побудив свой ум двигаться дальше, Хантингтон ненадолго задерживается на экономических предпосылках, но основное внимание уделяет другим факторам, прежде всего эмо- ционально-рекламным элементам, прекрасно вписывающимся в схему маркетинга: «стильности» демократии, влиянию популярных лидеров (тому, что он называет «демонстрационным эффектом» или «эффектом снежного кома»), изменению позиции Католической церкви, роли ключевых неофитов (Горбачев), ошибкам в конкурентной борьбе и тенденциям к подражанию31.
В более поздней статье Хантингтон по-прежнему утверждает, что экономическое развитие «существенно способствует демократизации», но в конце концов приходит к следующему выводу: «Демократизация начинается тогда, когда политические лидеры приходят к убеждению, что они заинтересованы в продвижении демократии или обязаны установить ее»32. На мой же взгляд (как я попытался показать в приведенной выше беседе о демократии), это и есть единственное условие.
