Капитализм, демократия и удобная бакалейная лавка Ральфа

Весьма показательно, что новые демократии столь же легко усваивают «негативизм», как и прочие нормы и практику традиционных демократий. Парагвай, например, всего через два года после введения демократии оставлял следующее впечатление: «Газеты, телевидение и радио наполнены грязью и поношениями, достойными самой зрелой демократии»32. Такова демократическая реальность. И считать ее оскорбительной — значит совершенно ее не понимать.

Проблема в том, как справедливо отмечают Джон Хиббинг и Элизабет Тейсс-Морс, что «демократию часто оценивают по ее неприглядным сторонам». Действительно, «подлинно демократическая система в любых реальных условиях неизбежно действует медленно, строится на компромиссах и отчетливо демонстрирует отсутствие ясных, четких ответов на актуальные вопросы». А люди хотят «процедурной эффективности и процедурного равенства», то есть своего рода «невиданной демократии»33.

На самом деле, как дает понять афоризм Бисмарка, неприглядность не является отличительной чертой демократии: она присуща любому законотворчеству. Но демократия вызывает особые упреки постольку, поскольку пытается учесть все интересы, исем позволяет высказаться (увеличивая тем самым свою природную неупорядоченность) и сравнительно открыто демонстрирует процесс принятия решений во всей его хаотичной, отталкивающей откровенности34. Реформаторы и идеалисты, жаждущие рокуэлловского консенсуса при минимуме прений, лишь сбивают людей с толку, навязывая им совершенно утопический идеал, и в конечном счете усиливают скепсис по поводу реальной демократии.

Если вообще считать практику реальной демократии проблемой, то в принципе можно представить несколько способов ее смягчения. Во-первых, законодатели могут просто не проявлять чрезмерной активности. В начале 1998 года, например, когда вся видимая деятельность Конгресса США ограничилась переименованием аэропорта, его рейтинг значительно поднялся35. Но этот вариант далеко не всегда применим, да и маложелателен, с точки зрения законотворчества. Точно так же вряд ли удастся (и вряд ли имеет смысл) «причесать» процесс принятия решений. Даже Хиббинг и Тейсс-Морс допускают, что «необходимо найти способы ограничить влияние ключевых игроков» (групп интересов) и «постараться доказать людям, что подкрепленные деньгами интересы не имеют привилегированного положения»36. Но взаимодействие интересов (практически в каждом случае «денежных») является сутью всего процесса, и его ни в каком отношении нельзя ограничивать. При этом одни интересы обязательно занимают «привилегированное положение», а другие — нет.